Малефисента продолжает сверлить их взглядом, полным затаённой злобы. Она вновь глядит на Эмму, взглядом обещая ей, что после всего случившегося они точно разберутся со всеми обидами без лишних свидетелей. Эмма только усмехается в ответ. На самом деле ей несколько неловко быть здесь — меж двух огней, борющихся друг с другом. Мало ей было обид и разногласий с Малефисентой, так теперь ещё и это. Реджина, судя по всему, просто использует её, как своеобразный щит: даёт подруге понять, что между ними ничего нет и быть не может, вызывая в ней ревность, придвигаясь всё ближе. Малефисента же, в свою очередь, винит во всём Эмму, даже не догадываясь, что она — всего лишь оружие в руках королевы, и между ними нет абсолютно ничего, к чему можно было бы… ревновать. Разве что только к вниманию, но едва ли чародейка им обделена в любое другое время.

Во всяком случае, именно так Эмма ощущает себя, слушая их перепалку и желая только одного — чтобы она поскорее закончилась. И, когда эта перепалка наконец подходит к концу, — она незаметно, но облегчённо выдыхает.

— Вообще-то, — говорит Малефисента, замерев в дверях, — мне также придётся присутствовать во время ритуала. Я буду ждать вас снаружи, потому что если с ведьмачкой или тобой что-нибудь случится — понадобится магическая поддержка. Разумеется, если вы не хотите, чтобы ваша спасительница пала от рук проклятия, пока будет его снимать, ваше величество, — добавляет она тише и фыркает.

— Она права, — тихо говорит Эмма. — Понадобится присутствие чародея. Она создаст магический защитный барьер, пока мы будем во мгле, и не даст призракам вырваться наружу. И — да. Она сможет подстраховать меня, если что-то… пойдёт не так.

Эмма вздыхает, прикрывая глаза. Когда Малефисента наконец уходит, и в комнате воцаряется практически полная тишина, Эмма расслабленно опускает плечи и кладёт голову на подушку. Усталость берёт своё, и она чувствует, как мышцы словно тяжелеют и замирают, а тело, напротив, расслабляется, но в то же время становится тяжёлым и неподатливым. Она слышит, как рядом начинает сопеть королева и окончательно проваливается в сон вместе с ней, так и не убрав руки с её талии.