единственное, на что сгодится рабочее время — это смотреть тик-токи. последние полчаса теон не вылезает из телефона, завороженный алгоритмами соцсетей. рамси приносит ему кофе — почему без сахара? иди за новым, — твиттер выводит в ленту очередной срач. конец рабочего дня тянется, как вечерняя очередь в супермаркете — люди нетерпеливо переминаются с ноги на ногу, витрины соседнего магазина слепнут от вечернего солнца.

лето заглядывает в приоткрытую форточку, заполняет душный офис приторным запахом — теону невыносимо хочется трахаться. из окна не увидеть ни листвы, ни воздуха — только сияние рекламы, скромное очарование капитализма. здесь, внутри — его серые, набитые дерьмом кишки, мерцающие экраны, столбики цифр. теон чувствует себя так, будто его спрятали между нулём и единицей — всё, что его окружает, могло бы быть описано двоичным кодом, вылеплено из силикона. вместо настоящих яблок в приёмной пластиковые муляжи. вместо рыбьей кости в горле застревает синтетический протез, одинаковые чёрные плечики, пятна пота на идеально белых рубашках.

рамси — единственное живое лицо среди них, но иногда и у него глаза больше напоминают серые жабры. офисная гримаса сползает с него, когда теон берёт в рот его член — пахнет собачьей слюной, лошадиной кровью, приготовленным на углях мясом. до конца рабочего дня ещё полчаса, а теон готов залезть к нему под стол уже прямо сейчас. самое лучшее в рамси — то, что он не обольщается: не думает, будто теон делает это ради него. ну, может, не самое: член у него тоже славный — лучше, чем у большинства партнёров. наверное, поэтому он впервые за долгое время не торопится искать себе нового. базовые потребности удовлетворены, и теон прикрывает глаза, будто сытый кот.
полчаса. пятнадцать минут. если бы не отец, он б давно уволился.

— ты доделал отчёт? — теон не отрывает глаза от экрана. рамси умудряется работать за двоих — может, он действительно добрый мальчик, может, тоже отчаянно хочет трахаться. в сущности, для теона нет никакой разницы — без его помощи он и пары месяцев бы здесь не продержался. почему бы не совместить приятное с полезным? теперь на его опоздания и проёбы закрывают глаза. — мне завтра сдавать его. я предупреждал, кажется.

иногда хочется вытрясти его из этого костюма надолго. увидеть его другого — под амфетамином на техно-вечеринке где-нибудь в восточном берлине. с окровавленной, оскаленной пастью. у него даже собаки ленивые, не кусаются, солнце заглядывает в окно по расписанию — никогда не опаздывает.

— спасибо за кофе.

лучшее, что может предложить рамси — свой преданный, влюблённый взгляд. у других парней он быстро изнашивается, покрывается катышками, будто чёрные футболки, купленные по скидке в 50% в массмаркете. их голоса становятся спокойными, наглыми, стоит лишь один раз дать кончить себе на лицо. ладошки больше не потеют, будто один грубый секс способен превратить теона из принца — в замарашку. больше ему не разрешено вытирать о них ноги. теон рано чувствует перемену — меняется даже запах, в нём нет больше липкой верности мальчика, наблюдающего за одноклассницами, прыгающими через скакалку. он сбрасывает руки со своей талии, снова открывает приложение для знакомств: теона интересуют робкие, испуганные, напряжённые — сладкие мальчики, что будут благодарно облизывать его ноги. рамси до сих пор смотрит на него снизу вверх — это работает лучше, чем платные фильтры в инстаграме. теон чувствует себя легко, будто снова прошёл курс антидепрессантов. внутри ничего не тревожится, не болит, старки становятся не важнее оторвавшейся пуговицы, с прошлого сезона лежащей на дне кармана.

— ты же знаешь, что я не посмотрю, правда? — теон невежливо улыбается, лениво разглядывая свои ногти. иногда приятно проверять его на прочность, заполнять водой, угадывая, даст ли течь живот, есть ли дырка у него в голове. что будет, если теон засунет ему в мозг жвачку, зальёт в уши немного содовой, но он справляется, выдерживает краш-тест. до конца рабочего дня ещё десять минут, теон запрещает себе думать о том, как пальцы рамси наматывают на себя его волосы. теон болтается на них из стороны в сторону, вздрагивая от толчков члена, интересно, способен ли он в принципе думать о чём-то другом. — ты молодец.

кофе отстойный, конечно, но это же рамси. рамси болтон. было бы глупо предъявлять к нему слишком строгие требования. если начинаешь дрессировать щенка, значит, хочешь, чтобы он остался, теон же просто прикармливает его, иногда возит на машине неда к ветеринару. это ненадолго. они и без того слишком долго вместе, правда? стоит попытаться найди кого-нибудь нового. если теон остановится, он признает, что готов принять определённую форму, прекратить бегать, прекратить меняться.

значит от той коробки с детскими воспоминаниями, что забыл в нём робб, теону уже никогда не избавиться.

десять минут кончаются. теон оставляет на столе опустевший стаканчик, снимает со стула серый пиджак.
— отлично, — он улыбается, пряча под веками липкий взгляд. об остальном договаривается, опустив голос. — ты, я надеюсь, останешься? я сегодня очень... напряжённый.
теон только сейчас понимает, что говорит правду. ноги немеют, покрываются мурашками, будто ещё немного, и он упадёт в обморок. ладошки становятся холодными, мокрыми, наверное, он действительно перетрудился, пока изо всех сил пытался изображать занятость.
— заедем поесть? у меня немного кружится голова.
теон прикусывает себя за язык, не добавляя, что, возможно, ему станет легче, если рамси накачает его рот спермой. в кабинке, по-быстрому, белки — это очень, очень полезно.