Кара зашивалась.

Денег на оплату обучения катастрофически не хватало, и это не говоря уже о том, что Кэт Грант, — их преподаватель английского языка, — плотно присела ей на уши, требуя немедленной сдачи эссе. Времени на его написание не хватало так же, как и денег на оплату обучения, и потому Каре приходилось выбирать между двумя крайностями: вылететь с учёбы из-за не сданных работ — или вылететь с неё из-за того, что нечем оплатить семестр.

Выбор, надо сказать, так себе.

Особенного после того, как её друзья всеми силами пытались помочь ей. Каждый по-разному: кто-то помогал наскрести остатки суммы на оплату, кто-то предлагал сделать за неё парочку эссе; но всё это было не то.

Поступая в университет, она представляла себе совершенно другую жизнь. Может быть, немного наивно, но отчего-то ей казалось, что она будет протекать в расслабленной обстановке, с тихими вечерами за книгами, — и шумными выходными на студенческих вечеринках. Не то чтобы она была поклонницей последних, хотя и не сказать, что являлась домоседом, который отдавал бы всё своё время чтению и обучению.

Так или иначе, мечты её разбились о скалы реальности почти сразу же, и оказалось, что работы в кофейне даже с дополнительными сменами совсем недостаточно, чтобы заплатить за учёбу. И потому практически всё своё свободное время Кара проводила здесь, в этой небольшой кофеенке, выполненной в тёмно-коричневых тонах. Даже форма здесь была тёмно-коричневая, — наверное, чтобы сотрудники сочетались с интерьером. Впрочем, сама кофейня ей более чем нравилась: здесь всегда стоял аромат свежей выпечки, корицы и свежемолотого кофе. Из посетителей, чаще всего, сюда заглядывали лишь студенты и нью-йорские хиппи с огромными гитарами наперевес. А потому, — как правило, — дни выдавались спокойными и тихими, лишёнными толп народа и криков, что давало время хоть как-то позаниматься.

Наверное, это было одной из основных причин, почему она до сих пор оставалась здесь; боялась, что в другом месте, даже если платить будут больше, у неё совсем не останется времени на учёбу.

Однако этим вечером всё было совершенно иначе.

Кара спешила сдать смену как можно скорее, поскольку утром ей нужно было отправить эссе Кэт Грант, а та не терпела опозданий ни на секунду. Так что эту ночь Кара планировала провести над книгами в библиотеке, мысленно храбрясь перед предстоящим бессонным днём. Она уже протирала стойки и кофемашину, когда колокольчик над дверью внезапно звякнул, оповещая о новом посетителе. Мысленно Кара застонала:

«Уходи-уходи-уходи», — повторяла она мысленно, словно это действительно могло бы сработать. Не то чтобы она была человеконенавистником, напротив… просто прямо сейчас она была готова им стать.

Девушка, — а это была именно она, — уходить не спешила, и вместо этого подошла к стойке, чтобы сделать заказ. Кара невольно бросила взгляд на часы. Ну, да, — они ещё открыты. До конца смены оставалось три минуты, хотя обычно в это время она уже отдавала ключи менеджеру. Ну, тут ничего не попишешь.

— Добрый… вечер, — вежливо улыбнулась Кара. Стоящая перед ней девушка выглядела замёрзшей и милой, словно свернувшийся воробей, и это не могло не подкупать. Злость Кары улетучилась мгновенно, стоило только взглянуть в эти серо-зелёные глаза, полные какой-то нерешительности и даже вины; словно она и сама понимала, что уже слишком поздно. — Э-э-э… Да, только, боюсь, зефир закончился… — Кара бросила взгляд на стойку. — Но могу предложить пончики. Дядюшка Джон говорит, что нет ничего лучше, чем какао с пончиками.

Кара неловко рассмеялась, сама не понимая, почему она несёт этот бред. Чтобы хоть как-то скрыть внезапное смущение, она полезла под стойку за стаканами, чтобы приготовить какао, и едва не стукнулась затылком, когда вылезала обратно.