Сидя на троне, Реджина вновь приветствует прибывших, но с одним отличием. Теперь кроме ее советников, рядом с ней сидит и король Темерии — Матсу. Несмотря на некие противоречия в политике, они были вполне неплохими друзьями, что радовало Реджину еще с самого начала это дружбы. Он был не сильно старше ее, вежлив и учтив, он отлично ухаживал, но Реджина никогда не подпускала его близко, никогда не открывала для него дверей своей спальни, не желая усложнять. Кажется, что Матсу со временем смирился с тем, что между ними может быть лишь дружба, и даже добродушно шутил на эту тему, но все же не упускал возможности пофлиртовать. Даже сейчас, сидя рядом в тронном зале, он склонил голову, шепча ей на ухо о том, что слишком много будущих стражников падки на ее красоту, впрочем и он сам не является исключением. Реджина лишь усмехается в ответ, пожимая плечами.
[float=right][/float]

— Ну, что я могу вам сказать, мой дорогой друг, природа наградила меня, а жизнь дала власть. В сочетании с властью моя красота выделяется сильнее. Впрочем, полагаю, что будь я уродиной, половина этих мужчин все равно бы посылали пылкие взгляды, желая побывать в покоях ее величества, — она тихо смеется, принимая его руку, чтобы спуститься по ступеням от трона в зал.

— О, я был бы у ваших ног даже если бы на вас не было короны, дорогая, — мурлычет он, оставляя поцелуй на ее руке. Он искренне улыбается ей и на сердце Реджины легко от этой улыбки, от того, что он не настаивает, от того, что не пересекает черту, которую провела между ними, когда села на престол.

Реджина проходит вместе с ним вдоль столов, где собрались новый стражники и тех, кого отобрали вчера, чтобы выпить за их успех кубок вина, прежде, чем отправится в покои.

Она украдкой бросает взгляд на стол, где сидит Эмма, и закусывает щеку внутри, чтобы сдержать улыбку, видя ее в толпе. У них было не так много времени утром по возвращению в замок. Дела не ждали, новых солдат, желающих вступить в стражу на эти две недели, было неприлично много, когда главные ворота города открыли, спустя полчаса, после того, как они вернулись в замок. Обещая ей, что они обсудят все еще позже, она отправилась переодеваться, украв у Эммы последний поцелуй. Уже спустя час, она приветствовала короля Темерии с улыбкой на губах. Ее и без того хорошее с самого утра настроение, после разговора с Эммой, стало еще лучше. Легкая улыбка не сходила с ее губ весь день.

— Я восхищен тем, что даже ведьмак показался на таком мероприятии. Это очень поднимает ваши позиции в кругах севера, уверен, что Торфред будет локти кусать, когда узнает, — смеется он, идя с ней под руку вперед.

— О, неприменно. Впрочем, признаюсь вам, это было для меня тоже неожиданностью. Настолько, что я позволила себе наглость забрать ведьмачку в личную охрану, — усмехается она, вновь бросая взгляд на стол, где видела Эмму до этого.

— Спешу заявить, что на вашем месте, я бы сделал точно так же. Но, надеюсь, что мне все же посчастливится посмотреть на нее в бою. Ну, или хотя бы на тренировке, уж больно любопытно.

— Насчет боя я не уверена, мой дорогой друг, будет неправильным, на мой взгляд, допускать ее до турнира, впрочем, посмотрим, как она покажет себя в течении это недели, — усмехается Реджина, отпуская его руку. Она принимает кубок вина, поворачиваясь к стражникам, которых было уже более двух сотен.
[float=left][/float]

— Надеюсь на вашу верную службу, — она поднимает бокал, слегка наклоняя голову в знак уважения. — Вас избрали потому что вы считаетесь лучшими из лучших, и я надеюсь, что вы не разочаруете меня и пяти королей, — она пробегает взглядом по столам, легко улыбаясь. Затем показывает рукой, позволяя говорить Матсу.

Она почти не слушает его речь, ища в толпе белокурые волосы и слабо улыбается, когда видит Эмму. Не отводя взгляда от нее, она думает об их разговоре утром. Весь день она ждала завершения этого вечера лишь из-за нее одной, желая провести рядом больше времени, но она понимает, что просто так не сдастся, не уступит Эмме так сразу. Она продолжит их игру, лишь слегка сбавив обороты. Потому, когда вечер объявляется закрытым, она разворачивается, удаляясь наверх в свои покои, пока не назначив того, кто будет на страже у нее в ночи, желая чтобы ее стража ожидала, а Эмма слегка поволновалась.

— А я согласен с Лео, — громко говорит Грэм, кивая. — Это отличный способ показать себя, и вполне себе неплохое развлечение.

— Ой, да брось, ты просто хочешь покрасоваться перед королевой, — усмехается Эрвин, откидываясь на подушки. — Залез под юбку один раз и теперь ходишь, как павлин.

— Не правда, при чем тут это? Бой и юбки вещи несовместимы, — он невольно усмехается, переводя взгляд на Эмму. — Не то чтобы упоминание юбок мне напомнило о тебе, но все же, ты будешь участвовать, Эмма? Не знаю, как вы, мужики, но мне интересно, на что она способна в бою. С ведьмаками мне еще не доводилось сражаться, это будет интересно, — усмехается он, глядя на нее.

— Она тебя по стенке размажет, юнец, — хрипло смеется Эрвин, качая головой. — Драться с ведьмаками — не лучшая идея, впрочем, на турнире попытать удачу лучше, чем в каком-нибудь трактире. Хотя бы не убьют, впрочем, это не точно, — он усмехается, бросая взгляд на Эмму. Он кивает на ее медальон, который давно уже приметил. — Школа котов, без обид, но от туда самые долбанутые выходят. Так что, если хочешь произвести впечатление на королеву, юнец, то лучше чтобы тебе не попался бой с ней.

Реджина в тоже время, стоя в своей спальне, снимает серьги, уже полностью готовая ко сну. Она звенит в колокольчик, вызывая к себе служанку, не отводя придирчивого взгляда от зеркала.

— Роза, вели Альрику позвать на охрану моих покоев сегодня ведьмачку. Утром пускай ее сменит Эрвин и Лео. Днем дополнительная охрана мне не понадобится, пускай они отправляются на тренировку, пока я буду принимать короля Хакона и короля Вегарда, все поняла? Ах, да, утром я позавтракаю в спальне. Принеси завтрак на двоих и оставь у дверей, — улыбается она, поправляя волосы.

— Да, ваше величество, доброй ночи, — служанка кивает, прежде чем удалится, чтобы передать приказ королевы страже.

Спустя не больше десять минут, получив приказ, Альрик направляется в общие покои стражи королевы Реджины. Он входит не стуча и останавливается на пороге, изучая их всех долгим взглядом, прерывая их дискуссию.

— Эмма, сегодня ты охраняешь покои королевы ночью. Поторопись, королева уже готовится ко сну. Утром ее сменят Лео и Эрвин, всего на пару часов. Днем вы все будете свободны от работы, но отправитесь на общую тренировку, а так же, запишетесь на турнир, если хотите, разумеется. Ведьмачка, тебе разрешено участвовать, но без использования эликсиров. Надеюсь, мне не придется тебе объяснять почему?

Отредактировано Regina Mills (2021-04-22 21:30:14)

В ожидании исполнения своего приказа, Реджина садится в глубокое кресло, взяв со стола бумаги. Она пробегает взглядом по расписанию завтрашнего дня и поджимает губы. Завтра утром ожидается прием сразу двух королей, при чем не самых ей приятных. А значит обед она проведет в компании нудных стариков, впрочем, спасибо, что хотя бы Матсу приехал первым. С ним пережить это будет намного проще, обычно, зная насколько Реджина не любит компанию королей Хакона и Вегарда, он принимает все удары на себя, позволяя ей участвовать в разговоре минимально. Ближе к вечеру они ожидают короля Торфреда и короля Эйнара с женами. Наконец-то все соберутся и на следующий день, выбрав себе личную стражу, они все будут наслаждаться свободным вечером, последним в ближайшие две недели. Королевские персоны обычно позволяют себе расслабиться и редко покидают покои, отдыхая и расслабляясь в ванной, пока стражники собираются вместе, отмечая и гуляя до утра. Ночь будет шумной, впрочем, Реджину это не беспокоит. Как хозяйка, к сожалению, она должна будет покинуть свои покои, но после сможет насладится отдыхом. А затем, на следующее утро, когда похмельные головы стражников соберутся вместе, они проведут открытие, устроив турнир.

Реджина поджимает губы, думая над словами Матсу по поводу Эммы. Разумеется она дала разрешение ей сражаться, если та того захочет, но сама она сомневалась, насколько это хорошая идея. Она знала, что Эмма сильна, и все бои проходят на тупых мечах, не позволяя случится кровопролитию, но все же ей определенно не нравится, что Эмма будет там. Если будет.

Реджина поворачивает голову, когда слышит, что открывается дверь и удивленно поднимает брови. Видя Эмму в дверях, она расслабляется, но все же щурит глаза, глядя на нее.

— Вас не учили стучать, Эмма? — она поднимает брови, окидывая ее взглядом с ног до головы. Форма ей чертовски идет, — думает Реджина, усердно сдерживая улыбку.

Реджина лишь усмехается в ответ, на ее ответ. Да, эффектные появления — это определенно ее. Она в этом хороша, хоть это слегка и раздражает Реджину. Слишком внезапно она объявилась спустя два года.

Когда Эмма подходит ближе, Реджина невольно облизывает губы, поднимая подбородок. Походка Эммы кажется ей хищной, улыбка говорит о том же и это интригует. Вот только она обещала себе, что не сдастся так просто, не позволит Эмме расслабляться, хоть и сама очень хочет.

— О, разумеется. Грэм отличный воин и, разумеется, король пригласил его защищать честь Цинтры.

Она тихо выдыхает, когда Эмма садится на колено и опускает руку на ее шею. Мурашки бегут по спине, но она усердно сдерживает себя. Желание наклониться к ней и поцеловать пересиливает любое другое, но она держится, не желая сдаваться так быстро. — Если вы хотите участвовать, то разумеется можете, вот только... под чьим знаменем вы будете выступать, Эмма? — шепчет она слегка наклоняясь. Она заглядывает в ее глаза, которые отчего-то горят злостью, но кажется, что будто не на нее. Словно в них скрывается какая-то тайна, приглашение сыграть в новую игру. — Участвовать в турнире — это и правда честь. Лучший боец будет награжден поцелуем самой королевы Редании, говорят, что она редкостная красавица, — улыбается она, наклоняясь чуть ближе, обдавая горячим дыханием ее губы.

— А еще огромная честь быть личным стражником королевы, но почему-то вы ей пренебрегаете, покинув свой пост, — хмыкает она, отстраняясь, когда слышит, что дыхание Эммы становится чаще. Она поднимается, кидая бумаги на подоконник и обходит ее, поправляя волосы. — Время сна, а вам пора занять свое место, сторожить сон королевы — ответственная миссия. Но я уверена, что вы с ней справитесь, — усмехается она, расстелая постель.

— А вы считаете, что поцелуй королевы это плохой приз? Думала, что вы его оцените, как никто другой, — хмыкает Реджина, поправляя одеяло. — В таком случае, спешу вас обрадовать, помимо поцелуя королевы, победитель получит золото, надеюсь это вас устраивает? — она горделиво поднимает подбородок, но замирает, чувствуя, что Эмма стоит позади.

Она шумно выдыхает, когда ее руки обхватывают ее за талию, и в этот момент она понимает, чего ей так сильно не хватало все эти два года. Не секса, нет, его было в достатке. Ей не хватало того времени, когда она чувствовала себя женщиной, слабой и хрупкой, которая может спрятаться за плечом любимого человека. Разумеется, за ее спиной целая армия, но это совершенно не то. И ее наряды и манера, все это достаточно женственно, но все это также словно броня, которая защищает ее ежедневно, заставляя скрывать собственные эмоции. И сейчас, руки Эммы, которые собственнически обхватили ее талию, словно в один момент дают все то, что ей так не хватало. Она закусывает губу, когда ее зубы обхватывают мочку уха, едва сдерживая стона.

— Думаю, вы не очень понимаете, какие обязанности у стражника королевских покоев, дорогая Эмма. Стража стоит по ту сторону двери, наблюдая, слушая, охраняя. Им запрещено отвлекаться, неужели никто вас не поставил в известность? Надеюсь, что это просто у вас плохая память, иначе мне придется казнить командующего моей армии. А жаль, он так мне нравился. Особенно когда сам стоит на посту у моих покоев, — она невольно усмехается, закусывая губу, дразня Эмму.

Низ живота сладко тянет, когда Эмма ведет по нему рукой и она поджимает губы, жмурясь на секунду, чтобы сфокусироваться и не выдать собственное желание так скоро.

Реджина прикрывает глаза от наслаждение того, как Эмма произносит ее имя. Сердцебиение ускоряется и ей так хочется коснуться ее в ответ, что тело вновь покрывается мурашками. Она понимает, что Эмма видит, что Эмма чувствует ее желание, но она не хочет сдаваться, даже не взирая на это. Они обе понимают, чем закончится эта ночь, Реджина знала это заранее, когда просила служанку принести завтрак на двоих, что было редкостью. Обычно она прогоняла любовников сразу после секса, но сегодня она хотела, чтобы Эмма осталась с ней. Она знала, что не рискует, знала, что даже если Эмма будет послушной и встанет на пост, она все равно позовет ее к себе. Она надеялась, что не важно, что будет в этой постели сегодня ночью, она, в любом случае, хотела провести эту ночь и утро с ней. Не отпускать Эмму, как можно дольше, наслаждаясь просто тем, что она рядом, что она здесь, с ней.

— Тогда тебе придется постараться, дорогая, если ты не хочешь, чтобы приз уходил кому-то другому, — шепчет она, прикрывая глаза, наслаждаясь ее прикосновениями. Она ведет рукой по ее предплечью, нежно касаясь кончиками пальцев ее кожи, желая почувствовать ее. Каждый сантиметр ее тела. Рука опускает на лобок скрытый платьем, но это словно не преграда, ведь возбуждение нарастает в пару тройку раз, сильно потягивая низ живота.

Она шумно выдыхает, когда Эмма поворачивает ее лицом к себе и заглядывает в ее глаза. В них читается злость в перемешку с возбуждением и это чертовски заводит. Рука опускается на медальон, держащий ее плащ и она расстегивает его, желая избавиться от этого ненужного предмета.

— Я бы сказала, что мне страшно... Но это не так, я вас не боюсь, Эмма, — тихо отвечает она, также как и она, делая акцент на ее имени.

Пальца скользят выше, ловко расстегивая ее воротник, желая поскорее освободить ее шею, прижаться губами к тонкой коже, поцеловать, укусить. Она смотрит ей в глаза неотрывно, пока Эмма медленно ослабляет повязки платья, чувствуя с какой осторожностью она это делает, наслаждаясь, Реджина невольно улыбается. Резкое движение застает врасплох и Реджина тихо стонет в ее губы, когда Эмма обнимает ее, прижимая к себе, впиваясь в ее губы.

Она сдалась, не успев начать, — понимает Реджина, но ей глубоко плевать. Поцелуи Эммы дарят ей гораздо большее, чем минута самодовольства после никому не нужной победы. Она отвечает на поцелуй, обнимая одной рукой за шею, прижимая ближе к себе. Пальцы скользят по затылку, погружаясь в волосы. Она сжимает белые локоны, притягивая к себе в этом поцелуе. Второй рукой она наконец-то расстегивает воротник, опускаясь ниже, желая избавить ее от верха формы. Она невольно злиться на портных, которые сшили такую причудливую форму, которую снять даже сложнее, чем платье самой королевы.

— Я поцелую другого, глядя на то, как ты жалеешь о том, что не участвовала, или жалеешь, что старалась недостаточно, — шепчет Реджина, прижимаясь ближе. Она целует шею, вдыхая запах Эммы, понимая, что безумно скучала даже по такой незначительной детали, как ее запах. Она тает в ее объятиях и совершенно не злится, когда еще одно платье падает жертвой ее рук, но это скорее возбуждает, нежели возмущает. Ей плевать, все, о чем она может думать сейчас — Эмма. Эмма и то, как сильно она хочет ее прикосновений, поцелуев. Она хочет ее любой, злой, нежной, вредной, счастливой, печальной, она просто хочет, чтобы она была рядом. Чтобы у нее была возможность чувствовать ее так, как сейчас.

Платье падает на пол и Реджина улыбается ей, переступая через него, толкая ногой в сторону, не желая чтобы что-либо находилось на пути Эммы к ней.Она не в силах отвести взгляда с Эммы. Ее восхищает, с каким желанием она смотрит на нее, как горят ее глаза от возбуждения. Касается ее плеч руками, гладя.

Она вскрикивает от неожиданности, когда Эмма кусает ее шею, больно и безжалостно. Она распахивает глаза, понимая, что на этом месте красуется засос от Грэма и сердце сжимается от страха.

— Эмма, не надо... Эмма... — шепчет она, пытаясь оттолкнуть. Ей становится действительно больно и Реджина выдыхает, когда Эмма отпускает нежную кожу. Она нежно касается рукой ее груди и плеча, когда форма наконец-то падает на пол. Она хочет заглянуть в ее глаза, успокоить, но Эмма не смотрит ей в глаза. Она поддается, но с некой опаской, когда Эмма толкает ее на кровать. Она тянет к ней руку, обнимая за шею, когда Эмма опускается, нависая над ней. Взгляд Эммы бежит по ее телу и она закусывает губу, понимая, что взгляд Эммы фокусируется именно на чужих засосах на ее теле.

— Эмма... — шепчет она, касаясь рукой щеки, но тут же одергивает, когда палец давит на один из засосов. Она сжимает пальцами ее предплечье, слегка впиваясь ногтями. — Не злись, я не хотела, чтобы ты видела это... Так вышло, — шепчет она, вглядываясь в ее глаза, пытаясь понять, что происходит в ее голове. Эмма?

Эмма давит сильнее, словно жалея выдавиться этот засос с ее тело и сердце начинает биться быстрее. Она понимает, что если бы она увидела подобное на теле Эммы, то сделала бы так же, хотела бы причинить боль, убрать с ее тела следы другого человека, но на теле Эммы нет следов, засосы лишь на ее теле, и она, впервые за столько времени, чувствует отвращение к себе. Она тихо шипит, когда палец давит сильнее, впиваясь в руку Эммы ногтями в ответ, но понимает, что заслужила. Ей становится противно от себя, противно за количество человек, которые побывали в ее постели. Не потому что это место принадлежало Эмме, а потому что ее любовников в принципе не должно было быть так много, так часто. Она невольно вспоминает Леопольда, и какую боль он причинял ей своими ежедневными изменами.

Она выдыхает от страха, понимая, что Эмма может чувствовать себя так же, но она не знает, как объяснить, зачем делала все это раньше, не знает, как объяснить, что больше этого не будет. Что она не хочет следов на своем теле от кого-либо, кроме Эммы.

Она видит, как меняются глаза Эммы и это действительно настораживает. К ее возбуждению присоединяется страх от того, что она не понимает, насколько сильно зла Эмма и почему именно.

Она поднимает руку, касаясь ее щеки, когда Эмма смотрит в ее глаза и будто вздрагивает, вырываясь из своих мыслей.

— Эмма, это ничего не значит, — шепчет она, садясь, чтобы быть с ней на одном уровне. — И этого не будет больше, сейчас я лишь твоя, — взволновано выдыхает она, нежно гладя ее щеку большим пальцем, пытаясь успокоить. — Если тебе противно, я... — она выдыхает, качая головой. Опуская руку, она тянет на себя одеяло, прикрываясь. — Извини, — она жмурится, качая головой, не зная, что еще может сказать. Она не боится боли, которую Эмма может ей причинить, она не боится ее. Ее пугает то, сколько боли она причиняет ей, что Эмма снова теряет контроль по ее вине. Она закрывает тело одеялом, прикрывая засосы. Вторую руку она запускает в волосы, опуская голову, тяжело вздыхая, не зная, что сказать ей, чтобы вернуть вновь вернуть желание, а не гнев в эти глаза.

Она тихо выдыхает, когда глаза Эммы принимают обычный обличий. Несмотря на то, что это завораживающее зрелище, она все равно облегченно выдыхает, понимая, что та успокаивается. Мягкие поцелуи на щеке и шее кажутся непривычными, но они ничем не уступают ее злым и страстным поцелуям. Они дарят новые ощущение, ведь руки и прикосновения Эмма столь нежны, что они дарят ей совершенно новые, ранее неизвестные ей ощущения — нежность и желание сливаются, заставляя тело слегка дрожать от удовольствия.

Она запускает пальцы в ее волосы, медленно массируя ее голову. Она опускается на кровать, не отводя взгляда с глаз Эммы. Нежная улыбка появляется на ее губах. Это все столь необычно и непривычно, что она не может поверить, что Эмма может дарить такие прикосновения. Раньше, когда ее касались так чужие руки, она не испытывала ничего, кроме желания взять верх, доминировать, заставить себя почувствовать хоть что-то. Она притягивает ее ближе к себе, целуя ее губы, нежно, но страстно, показывая свое желание, показывая, что не боится и готова, если она того хочет.

Руки опускаются от плеч до спины Эммы, поглаживая. Она поднимает ноги, обнимая ее ими за талию и тихо стонет, когда Эмма опускает голову, целует ее шею, медленно и нежно, будто боясь, что одно лишнее движение снова вернет обратно злость.

— Я никогда не буду тебя бояться, — тихо произносит Реджина, наклоняясь к ее уху. Она оставляет мягкий поцелуй на ее виске, перемещая руки на низ живота. Ремень расстегивается одним движением и летит в сторону, падая на пол. Она расстегивает ее брюки и тянет вниз, желая почувствовать не холодную ткань брюк, а тепло ее кожи, ощутить ее каждым сантиметром своей кожи. — И твои глаза прекрасны, — шепчет она, обхватывая губами мочку ее уха, слегка прикусывая, одновременно опуская ее брюки ниже, до бедер.