ване не больно. он привык к тому, что ничего никогда не заканчивается хорошо. нет, этого блядского долго и счастливо и не было никогда. красивая сказка для идиотов. уж он та точно знает. он в этом кажется целую вечность. ване хочется смеяться. хочется кривить губы и смеяться в лицо всем этим генерал и почетным мужам, что минимум казнь/расстрел ему обещают. манову смешно, манову хочется пролить кровь всех тех, кто снова разрушает чужие мечты. он трет запястья, он молчит и не говорит никому ничего, пока остальные соловьями поют, перезакладываю друг друга.
ване все еще не страшно. ваня все еще не умрет в отличии от остальных.

он смотрит в окно/щель под самым полтолком. ване хочется хоть не много солнца, что греет, что светит и открывает глаза. ване хочется, к своему личному солнцу. ему бы жар-птицу под боком и домой обратно. ване машину времени и жизнь счастливую. ему б возможность спасать/менять/защищать тех кто заслуживает. манов не верит, не признает чужие законы. ваня слишком хорошо знает, как хорошо и правильно, как человечно. только люди, что по эту сторону реальность, люди что теперь часть и его мира тоже - не признают, не видят и не знают, что можно совсем по другому. можно без крови и смерти, без ран, что души до пепла, до гнили и червей разъедать будут. можно совсем иначе, только этого никто в упор не видит и не выбирает вариант правильный.

ваня даже собственную жизнь выгрызает. у вани пташка и осталась на всю вселенную. одна константа, одна вечная и правильная. они оба знают, что иначе бывают. знают, что мир развалился, покрасился в серый и кажется совсем разучился чувствовать. это все вечная боль теперь у них на двоих. очень сложно перестраиваться, очень сложно учиться жить с негативом, учится не думать о правильном_нужном, а лишь о себе самом.

ваня трет запястья и молится о свидании, хотя бы одном с ней. потому что одна не справится, не выживет и торговаться с грязными черными людьми не умеет, торговаться с царем, торговаться с императором за жизнь собственную. ему хотелось вцепиться в нее, хотелось умолять, чтобы отпустила и забыла о нем. он не стоил страданий_сил, что она потратит лишь бы не убили глупца, что поверил что способен на что-то. ваня все еще помнит дом, и задорное иван царевич. ваня все еще знает, что справиться лучше. у вани люди не убивали друг друга и заговоры за спиной не строили. он мог бы слишком много рассказать, но он стиснув зубы молчит за дверью в темнице. ваня смеется им в лица на вопросы зачем. он слишком много может рассказать об этом, но все еще молчит.

он тянет пальцы в ответ к тонкой руке, что в прорези появляется. ваня знает, что эта кожа мягче любого шелка. ваня знает, ваня всегда ждет ее и она не подводит. приходит и согревает остатки того, что от души чистой_правильной осталось. ему, кажется, что он так же гниет, теряя остатки тех сил, той магии, что словно в крови текла. манов врет и прячет вещи, что могут спасти_оплатить жизнь его с частью своей души, с единственной рядом, что всегда оставалась. он ради нее врет, он торгуется, вгрызается в кости, что кидают с барского стола и торгуетсяторгуетсяторгуется. ваня все еще знает, что стоит гораздо дороже, в сотни тысяч раз чем все те кто пытаются им управлять. ване, все еще все равно.

у него нет никаких мыслей о том, что будет дальше. ваня уже проверял, он не умрет. поэтому ему совсем не страшно, поэтому ваня молча стискивает зубы, когда слышит молитвы на французском из соседней камеры. ему жалко тех, кто действительно пытался сделать что-то стоящее, что-то правильное. они у вани на сердце отпечаток слишком большой_кровавый оставят. манов их забыть никогда не сможет.

он ждал ее, потому что всегда приходила. приходила и вытаскивала из самых темных пропастей. это не любовь, у них все гораздо глубже, это уже одна жизнь на двоих и расстаться никак. они ведь действительно остались вдвоем. ваня пытался, ваня искал тех, кого знал когда-то дома, знал в своем мире, где все, кажется, было в сотни раз проще. и он не спорит, просто делает. он подчиняется правилам, что так легко навязывают. ему есть что терять, хотя может показаться иначе. она все еще при выше всего. она все еще главный свет его жизни и менять, что-то - убийственно.

наташа смотрит. он чувствует это взгляд даже сквозь стену. ему не стыдно, он за благое дело, только ему страшно. впервые, ване страшно, что за его душу ей цену не подъемную назначат. ване не страшно за себя и никогда не было. отрежут голову, вернется в реальность эту же через какое-то время. когда-то очень давно манов действительно хотел умереть.

— таша,— он шепчет еле слышно, но знает что поймет_почувствует. не смотря теперь только на человеческое обличие, она все еще жар-птица. она все еще слишком недосягаема для всех, кто их окружает. и слов у вани, чтобы выразить любовь тоже нет. лишь и остается, что поскорее к ней вернуться.

она снова пришла за ним. вымолила (?) или купила свидание. она снова его не бросила и ване, кажется, что крылья уже за его спиной вырастают. ему не страшно за себя, у него все еще один свет и одна цель в этой жизни, кажется, вечной. не оставлять наталью салтыкову одну, чтобы с ней не случилось беды. хотя, учитывая все - все проблемы приносит он с собой. как и в этот раз.