тупоголовый ебучий русский.

кирк приметный, кирка запоминают - чаще, конечно, вьетнамским флешбеком. для обратного эффекта - сливания с толпой и мимикрией под стены - приходится очень стараться, но сейчас в этом нет необходимости. здесь все свои и знают достаточно, чтобы опускать формальности и не лезть под руку. в маунтджое у кирка кругом одни друзья; так принято называть тех, кто сделает все, чтобы не стать твоим врагом.

планы шли по пизде слишком стремительно. карточный домик строился долго и тщательно, стоял на математических расчетах, максимально уменьшающих влияние человеческого фактора, и предусматривал все возможные факторы случайности. обстоятельства непреодолимой силы, как их именуют в важных бумажках, которые кирк комкал одной рукой и выбрасывал в ведро трехочковым, тоже учитывались, но есть вещи, которыми ты не можешь управлять, как бы ни старался. например, падения метеоритов, извержения вулканов или тупоголовые ебучие русские.

кирк чеканит шаг так, что грохот стоит на весь коридор. в нем тишина, тут вообще болтать попусту не любят, но эхо разносится от оплёванного пола до протекшего потолка с разводами, от одной массивной железной двери до другой, что отделяли один кусок длинной жуткой кишки от другой. каждый раз проходя мимо запертых решеток, кирк, заземляя себя и напоминая, что в один день удача пошлет его нахуй, позволяет себе опасную мысль о том, что однажды он тоже может там оказаться; но сегодня о'райли она не тревожит. сегодня его не ебет буквально ничего, кроме жажды вспороть одному вполне конкретному животному его брюхо. он не различает горечь своего бытия на этой бренной земли от горечи таблеток на языке. облизывается, скалится, покатит.

коридором назад его остановили. нежно, ласково гаркнули вслед, когда кирк прошел мимо поста, ни на секунду не замедлив шага, не поведя бровью и не обратив на надзирателя ни капли своего внимания.
- о'райли! - бодро, весело, - сдай.

никакой агрессии, кроме острой линии напряженной челюсти кирка. весь он как провод, по которому пустили ток, и вместо адреналина по венам под белой кожей ползет тротил. очевидный исход - момент взрыва - откладывался максимально, и на это приходилось тратить драгоценную киркову выдержку, которой и так почти не было, а внешние факторы подливали масла в огонь, не облегчая страданий. знали, как кирка изнутри от злобы трясет, и наслаждались этим.

резко разворачиваясь, он послушно возвращается к посту, где хозяйничала улыбающаяся рожа, и жестом фокусника, эффектным, выверенным, кладет табельную пушку на стол. перчатки лишают возможности коснуться холодного металла голой кожей, но кирк прекрасно знает, каков он наощупь и в собственных руках, и приставленным к виску.
драгоценная, столько дерьма с ним повидала - вернется за ней, как только тут закончит.
лицо его почти не дергается; встречается разве что взглядом с чужими и знает, что его запомнили - совсем не по стволу или нарушению всех возможных правил и уставов.

где расположена нужная камера, он любезно уточнил заранее: времени прогуливаться с экскурсией по этому цирку уродов не было. урод кирку нужен был один единственный, но во всех сферах своей деятельности уникальный. палка в колесах размером с ядерную ракету прямиком с сибирских подземных бункеров или откуда они там со своей телкой приехали, кирк в рот не ебал и деталями не интересовался. просто пизды по факту пока что именно он получил больше всех: под форменной рубашкой еще можно было найти заживающие царапины, ссадину на виске хотелось расчесать до черепа, но кирк держался. в ебучего русского хотелось выпустить всю обойму, но кирк держался и даже сдал пистолет.

маунтджой была древней развалиной, трогать которую было себе дороже, поэтому камеры тут все еще открывались ключиками. кирк старался не греметь - предусмотрительно взял с собой ровно один. грома тут держали всего второй день, но была слабая надежда на то, что эта помойка останется ему домом на долгие годы. блабла, хуй тебе, а не депортация. маунтджой была древней развалиной, полы ее тихих грязных коридоров были насквозь просолены кровью.

сечешь?

- доброе утро, уебок.

на часах был самый разгар дня, где-то на улице тускло светило задранное на самую высь солнце, но у кирка была хренова куча дел и не было - малейшей ориентации во времени. сон урывками, болезненный, нервный, в отключке, на пассажирском в машине, и когда-нибудь совсем скоро кирк отключится и за рулем, но это будет потом.

нервный срыв за нервным срывом, но о'райли знает как себя лечить. сам себе фармацевт, сам себе психотерапевт. напиши список того, что тебя бесит на бумажке, скомкай и выкинь.
тупоголовый ебучий русский, испортивший им кучу драгоценных планов.
выкинуть нельзя, но скомкать можно. в этой тюрьме у кирка полно врагов, бывший и будущих, и каждого свои мотивы позволять ему делать то, что он хочет. копы бывают разными.
наверное, ему, грому, так смешно с того, что в борьбе со сраной мафией ему мешают только местные копы, особенно те, кто, элегантно закинув ногу на ногу, сидят на двух стульях.

и так же аккуратно, застревая на пороге камеры, стягивают с пальцев перчатки, разминая холодные пальцы, что слишком долго были сжаты в кулаки. как же он был зол - и на себя в том числе.

- давай, вставай, - помягче, поспокойнее, - я тут с тобой не до ночи планировал танцевать.

от цели кирка отделяли всего несколько метров, нетерпение растворилось, когда он ее достиг, и теперь каждую секунду хотелось смаковать. когда еще такой цирк удастся устроить.
да-да, долбоеб, проведать тебя пришел.

ну, конечно, в стенах известной на весь мир тюрьмы никто такого нетипичного клиента не убьет, разбираться еще потом и со своими властями, и с тамошними; кирку хотелось обойтись без лишнего геморроя, поэтому по условию задачи держал в голове, тяжелой и взъебанной, что грома ни в ком случае не должны забить тут до смерти.

он - кирк - не должен забить его до смерти.

Отредактировано Kirk O`Reilly (2021-04-12 20:43:34)