rave! [ depressover ] |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » rave! [ depressover ] » завершённые эпизоды » a doll, and a servant, a pretty thing
— ...and a soldier all the same // The Darkling & Genya Safin
/// Дарклинг утешает ее, плачущую девчонку, гладит по мокрым щекам, обещает защитить и укрыть от бед, тут же предлагая куда более сладкую компенсацию за все ее мучения - месть и власть над всеми, кто когда-то причинил ей боль.
[indent] Дарклинг не любит долго разговаривать. Он умеет говорить красиво, умеет лить мед в уши и плести из слов паучьи сети, из которых с трудом можно выбраться, но с опричниками он предпочитает не затягивать. Все они - солдаты, все они - получают указания, и он никогда об этом не забывает. Кого-то он двигает, позволяя войти в круг своих приближенных [на самом деле, таковых у него нет, и даже собственная мать уже давным-давно не близкий ему человек], выделяет и выдвигает вперед. Один из них, Иван, пользуется особой его любовью, чем гордится, ужасно гордится. Дарклинг порой кривит губы в улыбке, когда ловит его взгляд, и это поощрение ему льстит, он приосанивается, чувствует себя сразу же важным и нужным. Иван действительно важен и нужен, во всяком случае, пока он полезен и верен ему. Каким бы жестоким и прагматичным не был Дарклинг, он понимает, что держать всех в страх невозможно, нужно заставлять себя любить. Самое главное самому не ошибаться, переставлять всех как фигурки на шахматной доске, обдумывая каждый свой ход.
[indent] Гриши уходит, день можно считать завершенным, хотя ложиться спать у него и в мыслях пока нет. Он думает заняться еще кое-какими делами, но их откладывает, когда видит любимицу королевы в военном зале. Видеть ее здесь, в Малом дворце, странно. Она гриша, да, но давным-давно стала собственностью не его, а королевской четы - вначале с нею как с куклой игралась королева, теперь завидующая красоте своей бывшей любимицы, а теперь ею играет король. Дарклинг знает все, до него доходят слухи, и он знает, каким верить, а каким нет. Что из себя представляет Александр III ему известно, он умеет читать людей [не научиться делать этого за то время, что он прожил, было бы странно и глупо, не научись он, то не было бы его здесь живого и здорового], понимает их и знает, что могло привлечь короля. Он ведь сам отметил не только талант девочки, но и ее красоту - хорошенькая как куколка, таких маленькие девочки их аристократических семей поят чаем за маленькими детскими столиками. Из такого ребенка редко вырастает некрасивая девушка, и Женя не разочаровала его, а даже превзошла все ожидания. Она искусная портниха, первая красавица, и даже слезы смотрятся на ее лице красиво.
[indent] Дарклинг умеет быть злым, но умеет он быть и добрым, понимающим, иначе бы не собрал он вокруг себя людей, не смог бы влиять на власть имущих, не был бы лидером, на которого почти молятся. Он обнимает девушку за плечи, поддерживает и подводит к столу, наливает воду в стакан и пододвигает его к ней, сам приседая около нее на корточки. Он гладит ее ладонями по плечам, терпеливо ждет, когда Женя достаточно успокоится, чтобы сделать глоток воды. Когда ее тонкие пальцы сжимаются на дутом стекле, он подает голос:
[indent] - Не позволяй им унижать себя, - говорит он тихо и спокойно, будто бы этими словами действительно может заставить ее поверить в себя и все пережить. На ее возражения Дарклинг только качает головой и продолжает говорить также мягко и спокойно, наклоняясь ниже и стирая дорожки слез с ее щек рукавом своего кафтана. - Если ты скажешь, что больше не можешь этого терпеть, я отошлю тебя отсюда, - она ведь за этим сюда пришла, верно? Она устала и боится, она едва-едва держится, чтобы не сломаться, ей нужна помощь, и помощь она получит. Дарклинг гладит ее пальцами по щеке, заглядывает в мокрые глаза и продолжает говорить, - тебе больше никогда не придется носить эти цвета или ходить по коридорам Большого дворца. Обещаю, Женя, ты будешь в безопасности, - он специально говорит ее имя, чтобы она знала - он помнит ее, даже несмотря на то, кем ее считают и видят. Он помнит всех, кто важен, а она, оказавшаяся так близко к Ланцовы, важна как никто другой, пускай еще и не понимает всей своей ценности для него.
Отредактировано Aleksander Morozov (2021-04-06 16:09:32)
[indent] Женя не собиралась плакать, не собиралась портить уродливыми красными пятнами мраморную кожу под глазами и на щеках, не собиралась выставлять себя перед Дарклингом капризной и слабой девчонкой. Она подбирала аргументы и составляла речь, думала держаться с достоинством и хотела спокойно объяснить, почему не может больше прислуживать королевской семье. Дело не в том, что ее не устраивает бежевый цвет кафтана; и не в том, что за свои услуги она ничего не получает, кроме презрительных взглядов; и не в том, что единственные драгоценности, которыми одаривает ее король, фиолетовыми пятнами красуются у нее на бедрах - недолго, потому что сразу после того, как царь, не таясь, выходит за ее дверь, Женя сводит их со своей кожи, возвращает ей прежнюю гладкость и ровный цвет и не оставляет на память никаких следов. Дело в том, как от нее отворачивается королева и как пугает Женю собственное желание вспороть осколками зеркала глянцево натянутую кожу на ее восковых щеках; дело в том, как она представляет истекающего кровью короля у своих ног; дело в том, как над ней смеются другие гриши и как ей нет места ни за одним общим столом - она изгнанница, отверженная, не принадлежащая ни к одному ордену, чужая там, где должна быть своей.
[indent] Женя не собиралась плакать, но слезы сами текут по ее щекам, веки распухают, а нос краснеет; она забывает все свои доводы и беспомощно всхлипывает, цепляясь пальцами в неожиданно подставленный локоть Дарклинга и забывая о том, кто он и почему с ним рядом надо держаться совсем иначе. Он мог бы ее отослать, мог бы наказать, мог бы просто скривить губы и указать, что его гриши не должны вести себя как дети; но он гладит ее плечи и осторожно усаживает ее, дает ей немного выплакаться и наливает воду - ее зубы стучат по кромке стакана, но истеричные рыдания немного стихают, и она хотя бы может его слушать.
[indent] - Я не хочу больше ее носить, это униформа прислуги! - выдавливает Женя совсем не то, что стоило бы сказать в первую очередь. Ей надо было напирать на то, как тяжело ей находиться вдали от своих, как она везде чувствует себя чужой, как она хочет и может быть полезной Дарклингу, а не только красить губы королеве и терпеть визиты короля. А она капризничает, кривится из-за наряда, который не должен бы ничего значить - и который значит слишком много.
[indent] Она не может больше этого терпеть, она ничем не заслужила такое к себе отношение - она верно служила королеве, восхищалась ею, все для нее делала, почему же теперь та отворачивается и бросает ее на растерзание, почему злится не на своего мужа, а на свою верную служанку, на девочку, которую вырастила и которая ее любила беззаветно и беспредельно?
[indent] - В безопасности? - эхом переспрашивает Женя, поднимая голову и не веря своим ушам. Дарклинг ее не ругает, а предлагает ей выход? Она уедет отсюда, никогда больше не увидит Ланцовых, оставит позади все засушенные розовые лепестки, все свои снадобья, все расчески и флаконы, всю боль и унижение; станет той, кем всегда должна была стать, просто не здесь. И всего лишь надо сказать, что она не может больше этого терпеть? Всего лишь сказать правду? И Дарклинг - могущественный, опасный, безжалостный Дарклинг, вытирающий сейчас ее слезы и обеспокоенно заглядывающий в ее глаза, - позаботится о ней и оградит ее от всех испытаний и мучений?[lzsm]<span>grishaverse</span> <data><a href="http://ravecross.rusff.me/viewtopic.php?id=335#p22347">женя сафина, 17</a></data> :: гриша, портниха; во тьме <a href ="http://ravecross.rusff.me/profile.php?id=177">твои</a> и мои изменились черты[/lzsm]
[indent] Несмотря на свой возраст, на все прожитые годы и сброшенные личины, память Дарклинга подводит редко. Он помнит, с чего все начиналось, он помнит мир, который видел в такой далекой юности, он помнит о своих стремлениях и целях. Что он хотел больше всего? Спасти гриш, дать им безопасное место для жизни, уберечь так, как берегла его [до того, как отвернуться от него, не было никого ближе и лучше Багры, клявшейся погубить всех ради спасения своего сына] собственная мать, укрывая от бед. Равка - его дом, их дом, но только на словах, потосу что справедливости в нем нет для них нет, все они, гриши, всего лишь слуги, чья жизнь зависит от воли старого коронованноно сластолюбца. Дарклинг помнит его предшественников, всех до единого, знает, что все они одинаковые, и ждет момента, чтобы уничтожить тех, кто вешал на руки таких как он кандалы. Быть не таким как все смертельно опасно, и Женя совсем не такая как все, как гриши, и тут он не может отрицать своей вины, потому что его решение привело к такому исходу.
[indent] Отрицать, что это его решение послужило всему отправной точкой бессмысленно: он выделил красивую и талантливую девочку, он отправил ее к королеве, чтобы она была ее тенью и слышала все, о чем она говорит. Думал ли он, что король позволит себе по отношению к ней большее? И да, и нет. Он ставил на то, что Жены вырастет красавицей, мимо которой сложно будет пройти, и потому он не удивлен, что Александр III польстился ею. Он не удивлен ничему, в том числе и слезам девушки, и ее глупой, казалось бы, жалобе о цвете ее одежды. Просто Дарклинг умеет читать между строк, просто Дарклинг знает, к чему все идет и на самом деле готов отпустить ее. Ему не будет толку от нее, если изменившееся к ней отношение королевской четы сломает ее, от безвольной рабыни, верной воле Ланцовых, он не получит ничего. Женя может оказаться неподходящей для этого, слишком ранимой и нежной в душе, и если это так, то он отошлет ее. Наказывать ее будет не за что, потому что она хоть и не справилась, но о задании своем не знала ничего, к тому же, она гриша, и Дарклинг видит в ней олицетворение всех страданийс которые они испытывают из года в год.
[indent] Дарклинг смотрит на Женю, заглядывает ей в глаза, видит там смесь боли и страха, и думает о том, что ее имя будет быстро забыто, если она уедет, но если она останется...
[indent] - Да. Но я могу тебе предложить и нечто иное: ты — солдат. Ты могла бы стать моим величайшим воином. Если останешься, Женя, если сможешь это вынести, то однажды все узнают о твоей доблести, — он поднимает ее лицо пальцем за подбородок, поглаживает ее мягко и успокаивающе. Дарклинг не приказывает ей, не навязывает свою волю, а уговаривает, соблазняя чем-то куда более интересным, чем свобода и тихая жизнь. — Скажи, ты знала, что как-то раз король порезался о собственный меч? - Вопрос заставляет девушку хихикнуть, Дарклинг растягивает губы в легкой улыбкой, которая даже искренняя - он помнит тот момент, это было на самом деле забавно. - Он всегда его с собой носит, но это всего лишь показуха. Он забывает, что в его руках не игрушка, а оружие, — его лицо делается серьезным, он играет, очаровывая девушку и придвигаясь к нец ближе, говоря почти шепотом. — Я могу пообещать тебе безопасность. Или же то, что все твои страдания окупятся в тысячекратном размере. Тебе решать, Женя.
[indent] Дарклинг добр, он собирает пальцами слезы девушки, поглаживает ее скулы и не отстраняется, все смотрит на нее и ждет. Она смелая или нет? Стойкая или нет? Достойная или нет?
[indent] Меньше всего Женя хочет знать, по чьему велению из ее покоев исчезла вся старая одежда и появился новый кафтан в унизительных цветах. Была ли это воля королевы, задумавшей показать своей бывшей любимице ее настоящее место во дворце, или приказ Дарклинга, решившего щелкнуть зазнавшуюся девчонку по носу и напомнить, что никакая она не царевна и даже не гриша, - в любом случае ее предали, и сколько бы не задирала Женя подбородок и не изображала безразличие к своему новому положению, это ничего уже не изменит. Ее ставят на место, ее низводят до служанки, ничем и никем не защищенной от приставаний короля, ее низводят до игрушки и даже благодарностью не платят за ее старания; у нее нет друзей, нет защиты, нет сил, чтобы что-то сделать самой, - она всего лишь портниха, умеющая лишь завивать волосы и красить ресницы, она - никто в глазах и Большого, и Малого дворцов.
[indent] Но Дарклинг дает ей надежду на безопасность, и ради этого Женя готова отказаться от всего, что у нее есть: от просторных покоев в Большом дворце, от балов и праздников, от золотой пыли и розовой пыльцы, заключенной в тонкостенные флаконы, даже от того, чтобы быть гришей. Что дали ей таланты, кроме мучений? Другие гриши повелевают огнем и водой, убивают и лечат, создают и преобразуют, а она только укладывает волосы и разглаживает морщины. Не потому ли Дарклинг ее отдал королеве, что она слабая и бесполезная, только на роль красивой куклы в платьях с оборками годится, только бежевого кафтана заслуживает, только прислуживать способна? Пусть он ее отошлет, пусть ее забудут, пусть другая девчонка возится с пуговицами королевы и терпит на себе липкие руки короля, а Женя больше не может, не выдержит, сломается - или хуже, расплатится за оскорбления так, что ее имя будут вспоминать со страхом и проклинать: вспорет туго натянутую кожу на щеках королевы, отрежет пальцы королю, зашьет его мокрые губы - она же портниха, ее оружие - ножницы и иглы, и ни на что больше она не годится.
[indent] Она поднимает голову и почти кивает, соглашаясь; но Дарклинг еще продолжает, дает ей выбор, соблазняет наградой. Он говорит с ней не как со слабой девушкой или капризным ребенком, он ее не одергивает и не приказывает, он ее забавляет и увлекает, улыбается ей и наклоняется так близко, что у нее дыхание обрывается. Женя облизывает соленые от слез губы, неуверенно хихикает и не сразу понимает, почему он вспоминает эту историю про короля. Это она - не игрушка, а оружие, о которое он тоже однажды порежется? Это она - солдат и величайший воин? Что такого в ней видит Дарклинг, чего не замечает пока она сама?
[indent] - Но... но что я могу? Я же не умею ничего, я не воин и не оружие, - растерянно переспрашивает она. Ее не учили так, как корпориалов и эфириалов, ее способностям не находили никакой пользы на войне, ее не тренировали для битв и воспитывали скорее придворной, чем солдатом. Но Дарклинг почему-то верит в нее и выглядит так, будто делится важным секретом, он считает ее важной, и Женя тоже проникается этим чувством и уже не может сбежать, не узнав, что же такое полезное нашел в ней самый могущественный гриш. - Если только я что-то могу, если это все не напрасно... - с сомнением тянет Женя. Дарклинг дает ей выбор, но решение принять сложно: свобода и безопасность - или страдания и неведомая польза, которую она может принести ему и другим гришам; трусливый побег - или мучительное терпение, чтобы однажды получить какую-то награду и не предать ожидания человека, который смотрит на нее так ласково и тепло, который единственный предлагает ей выбор, который обещает ей силу... и который однажды уже подарил ее избалованной и капризной королеве.
[lzsm]<span>grishaverse</span> <data><a href="http://ravecross.rusff.me/viewtopic.php?id=335#p22347">женя сафина, 17</a></data> :: гриша, портниха; во тьме <a href ="http://ravecross.rusff.me/profile.php?id=177">твои</a> и мои изменились черты[/lzsm]
Отредактировано Genya Safin (2021-04-07 21:57:34)
[indent] Равка - их дома, но они здесь не больше слуг. Некому защитить их, не по-настоящему, не так, как они того заслуживают. Их боятся и потому сажают на цепь и душат, душат, душат, не давая дышать полной грудью. Дарклинг хочет все изменить [еще он хочет власти, потому что он амбициозен и зол, потому что лучше всех справится с ролью лидера], хочет сделать все правильно, чтобы все было так, как должно быть, и поэтому он окружает себя верными людьми, отбирает постепенно реальную власть у короля, перед которым еще кланяется, и ждет подходящего момента. Он уже торопился в прошлом и хорошо знает, что спешка не приводит ни к чему хорошему. Надо уметь ждать и притворяться верным и безобидным, лежать как тот самый меч и разрезать нежную плоть человеческого тела до кости, как только появится возможность. Дарклинг хочет все изменить, отчаянно жаждет добиться своего, и для этого ему нужно совершенно оружие. Кому как не ему знать, что самые незаметные люди, могут оказаться сильнее и полезнее прочих?
[indent] У Дарклинга хватает тех, кого он выделяет среди прочих. Иван считается его любимцем, Зоя Назяленская расцветает, как только он обращается к ней, и помимо них есть еще и другие. Они пешки в его игре, фигурки, которыми он или двигает незаметно, или которым говорит, куда идти. Каждая по-своему сильна, каждая по-своему важна, но никто не сможет заменить Женю. Цвет ее кафтан отделяет ее от гриш, делая ее обычной королевской прислужницей [и подстилкой, скажут многие, видя те взгляды, которые кидает на нее Александр III и слыша звуки, которые порой раздаются из ее комнаты], беззащитной, ненужной и неважной. Все это видимость, думает Дарклинг, заглядывая в наполненные слезами глаза Жени, все это может стать видимостью, если только она сама того пожелает. Она могла бы стать сердцебитом или целителем, преуспела бы в любом из направлений, потому что она талантливая, старательная и умная, но он пожелал, чтобы она стала портной. Он приблизил ее к королевской семье, сделал ее тенью четы Ланцовых, сделав уникальной - да, ее не считают гришей, но никто не понимает ее истинной ценности, в том числе и она сама.
[indent] -Ты неправа. Ты можешь многое - тебе открыты те двери, которые заперты перед любым другим гришей. Ты ходишь там, где ни один житель Малого Дворца не сможет пройти незамеченным. Бойцов у нас хватает, не хватает тех, кто умеет думать, слушать и слышать, и использовать все, что у него есть, в том числе и себя, - он поглаживает Женю по лицу, успокаивает своими прикосновениями и не спешит ни отстраняться, ни как-либо сокращать то небольшое расстояние, что остается между ними. - Ничего не будет напрасным. Если ты хочешь уехать, то я отпущу тебя, но если ты захочешь остаться и отомстить всем, кто смотрел на тебя свысока, то я помогу тебе. Мы можем сделать Равку лучше избавив ее от скверны, мы можем жить в безопасности и никто не сможет нас тронуть, - он помнит тот мир, который хотел создать, он стоит у него перед глазами, и в нем он правитель, он вершитель судеб. Дарклинг ненадолго замолкает и позволяет своему дыханию коснуться лица Жени. - Ты самое важное оружие, которое в нужный момент нанесет королю смертельный удар, поставив точку в тирании, - у него может быть сколько угодно сильных бойцов, самых лучших бойцов, но ни один из них не сможет подойти к королю и королеве так близко, как Женя, ни один не сообщит ему то, что может сообщить Женя, ни один не будет также полезен, как Женя, он это знает и понимает. Если она откажется, то ему придется начать сначала, если она откажется, он отпустит ее как и обещает, если она откажется, он забудет ее как неудачный эксперимент и двинется дальше, но пока что он дает ей шанс проявить себя, показывая, как велика его вера в нее.
[indent] Гришам в других странах приходится еще хуже. Об этом часто говорят, и Женя все слышит: Малую науку называют колдовством, а ее последователей - убивают, сжигают, режут на части, чтобы найти истоки их силы; выжившие бегут сюда, в Равку, под крыло принимающего всех Дарклинга, вступают во Вторую армию, наслаждаются безопасностью и грезят о лучшем мире, мире без угроз, мире без тьмы, мире без страха. Женя, обласканная королевской милостью, до последнего считающая все лишь досадной случайностью, лишь ошибкой, все ждущая, что королева одернет своего мужа и избавит ее от ужасов, только теперь узнает цену боли и предательства. Только теперь, прозрев и испытав лишь часть унижений на себе, она понимает, от чего бегут другие и к чему готовит их Дарклинг; только теперь она обращается в единственную правильную веру и разделяет мечту о мире, где над гришами никто не будет стоять, никто не будет ими помыкать, никто не будет прижимать их - и ее, прежде всего ее - к стене и запускать руки ей под юбку.
[indent] Она слушает Дарклинга - и проникается его словами, очаровывается будущим, которое он строит, видит как наяву их победу. Он предлагает ей роль, предлагает ей месть, предлагает ей место под солнцем в том мире, где не будет скверны, и Женя не может не увлечься. Как устоять, когда Дарклинг так с ней говорит, когда окутывает своим мягким голосом, когда называет ее самым важным и ценным оружием? Это ведь то, что Женя хотела и чего не получила от Ланцовых; это то, что хочет каждый гриша в Малом дворце - чтобы Дарклинг его или ее увидел, оценил, признал и поднял над всеми, чтобы приблизил к себе, чтобы доверил секреты. Они все очарованы им, они все жаждут его внимания, они все, кажется, в него немного влюблены (и все при этом его боятся), и Женя сама не замечает, как обманывается, принимая все его слова за чистую монету, начиная верить в свои силы и видя в его взглядах что-то большее, чем забота командира о способном солдате.
[indent] И выбор становится легче, выбор становится очевидным. Если ее страдания помогут Равке и Дарклингу, разве не сможет она немного потерпеть? Если у нее есть возможности, которых нет ни у кого больше, разве может она сдаться и бросить все? Если Дарклинг на нее рассчитывает, разве может она его предать? И если королю суждено погибнуть от ее руки, разве может она от такого дара отказаться?
[indent] - Использовать себя? - эхом переспрашивает Женя, уже понимая все, уже зная, какое решение примет, но еще сомневаясь - не в своей решимости, а в своей силе. Она не воин, она не приучена терпеть и бороться, она же слабая и сломается, и не напрасно ли Дарклинг так в нее верит? - Король будет моим? А королева? Она ведь знала и ничего не сделала, не остановила его и не предупредила меня, даже не... - даже не подсказала Жене, что в комнате на ночь лучше запираться; но работает ли вообще замок в ее двери или для короля не должно быть никаких преград в собственном дворце? - И ты веришь, что я смогу? Ты веришь в меня?
[indent] Женя - всего лишь испуганная, измученная девчонка, уставшая от одиночества и боли. Удивительно ли, что в приказах своего генерала она ищет просьбы и уговоры, а в его внимании - личное участие и тепло, переходящее все границы? Удивительно ли, что она так зачарованно на него смотрит и скользит взглядом от его глаз ниже, к губам, что подставляет лицо под его теплое дыхание и нежится под его прикосновениями? Удивительно ли, что она, поддавшись сладкой иллюзии и самообману, наклоняется вперед и прижимается к его губам своими, не думая ни о его гневе, ни о разочаровании, ни о каре за такую смелость?
[lzsm]<span>grishaverse</span> <data><a href="http://ravecross.rusff.me/viewtopic.php?id=335#p22347">женя сафина, 17</a></data> :: гриша, портниха; во тьме <a href ="http://ravecross.rusff.me/profile.php?id=177">твои</a> и мои изменились черты[/lzsm]
[indent] Гриши тянутся к Дарклингу, трепещут при виде него от восторга и страха. Он строг, он жесток, но справедлив, его милости хотят добиться многие из тех, кто собирается под сводами Малого дворца. Все они - те, ради кого он это начал, и те, от кого он избавится не моргнув и глазом. Если понадобится, то он пожертвует ими и эта жертва будет не напрасной, ведь она будет сделана ради лучшего мира. Он привязывает их к себе, окутывает паутиной лжи и красивых фраз, словно толстой цепью, и сам, порой, забывает, что он сам всего лишь гриш, и кровь в него такая же, как и у других [почти, потому что он все еще особенный, едва ли не единственный и уникальный], настолько он выше всех прочих. Он - Дарклинг, он старше всех тех, кто обращает к нему свои взоры, старше всех тех, перед кем склоняет голову, и когда он говорит Жене эти сладкие слова, маня и соблазняя ее обещаниями, он знает, что делает. Это ведь он отдал ее королевской чете, он предполагал, что случится, и теперь, когда ростки наконец проросли, ему надо за ними ухаживать.
[indent] Женя станет идеальным оружием, главное ему самому не забыть о том, что меч может быть обоюдоострым, а не заточенным с одной стороны.
[indent] Дарклинг кивает ей, видя, как ее трогают его слова. Кто не хотел бы оказаться на ее месте и быть обласканным им? Он же знает, как относятся к нему, какие мечтательные взгляды на него бросают, мечтая получить его одобрение. Он строг, недоступен, но когда проявляет ласку и участие, то этого хватает для щенячьей верности и разговоров о том, каким он может быть. Не со всеми, не с каждым, а только лишь с избранными, которых он отмечает по только лишь ему ведомым причинам. Приближенный к нему Иван считает себя исключительным, получающая от него часто похвалу Зоя гордится собой, а теперь настает черед Жени, красивой девочки, чье сияние попытались погасить. Вот она судьба гриш, вот то, с чем он борется всю жизнь, даже если его собственная мать и твердит, что он забыл самого себя, и Дарклинг видит в девушке почти олицетворение этого всего. Она теперь тоже будет получать его внимание и пускай не так открыто, как получают остальные, но главное, что свою ценность она будет знать и понимать.
[indent] Или же не будет понимать? Дарклинг видит, как она колеблется, мягко улыбается ей, ожидая, когда же она решится на что-то и никак не ожидает того, что она окажется такой безрассудно смелой, что сама потянется к нему, сама прижмется к нему своими солеными губами, сама поцелует его, сделав то, о чем мечтает множество, но не решается никто. Этого он никак не ожидает, и потом чуть отстраняется, вглядываясь в ее лицо и думая о том, что с ней делать. Наказать за своеволие? Или наоборот поощрить? Он легко представляет ее с королем, тут не надо обладать невероятно богатым воображение, - это отвратительная картина. Женя красива и юна, а король стар и полон, ничего, связанного с ним не может быть хоть сколько-то чарующим, и он чувствует омерзение. От такого сложно избавиться, это сродни тому чувству, которое испытывает человек раздавив насекомое чистим ботинком. Александр III как раз и есть насекомое, которое будет раздавлено, но ему нужна для этого Женя, а ей - его помощь. Насколько легче ей будет терпеть все, если в награду она получит не только обещания? Дарклинг считает это неплохим вложением.
[indent] -Королева тоже будет твоей, ты сможешь все, - он улыбается шире, поглаживая ее по щеке и теперь целует ее сам, и поцелуй этот выходит совсем не робким. О том, когда он в последний раз так расслаблялся он не помнит, но не видит ничего дурного в том, чтобы позволить себе это. Мать говорила не подпускать к себе никого близко, учила не любить никого и при этом от любви не отказываться. Какая цепь может быть прочнее, чем там, которую накидывают на себя добровольно?
[indent] Дарклинг подарил ее королеве, Дарклинг обрек ее на эти мучения, Дарклинг проследил, чтобы она овладела своим талантом в полной мере и свой облик довела до мраморного совершенства, но Жене даже в голову не приходит его винить в своих несчастьях. Его она видит не своим палачом, а своим спасителем, к нему бежит не с обвинениями, а с мольбами о помощи, ему доверяет свои страхи и к нему тянется за теплом, в котором все остальные ей отказывают. Его волей она другая - не гриша и не придворная, не своя и не чужая; его волей она зависает вне всех категорий и не может найти свое место. Но Дарклинг говорит, что это не ошибка, что она не лишняя, а особенная - кому бы не понравилось услышать такое про себя? Жене - нравится, она ничего слаще и приятнее никогда не слышала, и униженная гордость вновь в ней расцветает пышным цветом, особенно когда она наивно верит, что особенная - не только из-за своей близости к Ланцовым, не только из-за отведенной ей роли, но еще из-за особо теплого отношения к ней Дарклинга.
[indent] Женя задает много вопросов, но самый главный из них не облекает в слова и звуки, а выражает прикосновением губ - пока неловким, пока робким и несмелым, но она может лучше, ей хватит и храбрости, и умений. Но Дарклинг отстраняется почти сразу, смотрит на нее удивленно, а Женя даже не сразу понимает, что допустила страшную, губительную ошибку, которая может стоить ей всего. Она светло улыбается, не отводит от него взгляда, не смущается и не боится ничего - это помешательство, сумасшествие, это отчаянная надежда, кружащая ей голову и толкающая за край благоразумия. Она забывает, кто такой Дарклинг; она не думает, что нарушает всю выстроенную во Второй армии иерархию и идет против всех правил - она же не солдат, она взбалмошная девчонка, ничего не знающая об уставе, позволяющая себе врываться к командующему в поздний час и рыдать у него на плече.
[indent] И вся ее храбрость окупается сторицей, когда Дарклинг после недолгого колебания сам теперь наклоняется к ней. Женя вспыхивает ярчайщей радостью - двойной, потому что получает все нужные ей ответы: королева будет в ее руках, эта мерзавка тоже узнает цену предательства; и Жене не почудилось, не привиделось - Дарклинг к ней благосклонен, он ее выделяет, он ее хочет, и его поцелуи куда приятнее, чем те мерзкие и мокрые, что оставляет на ее губах король. Она, недавно не имевшая ничего, внезапно обретает все: цель своей жизни, смысл своих испытаний, маячащую в будущем расплату, сладкие поцелуи, в которых хочет утонуть и утопить все воспоминания о короле. Неважно уже, чем она отличается от других гриш, - теперь ее отличает внимание Дарклинга, единственное, что им всем важно; и даже если никто никогда об этом не узнает, Женя будет молча греться этой мыслью и держаться за нее.
[indent] - Я смогу все, совсем все? Смогу показать королеве ее настоящее лицо? - пьяно улыбается Женя, откидывая голову и жадно вдыхая горячий воздух после долгого поцелуя. Королева Татьяна увидит свое лицо: испещренное старческими морщинами, которые Женя не скроет, а лишь увеличит; покрытое пигментными пятнами; окрашенное в серый цвет близкой смерти; а потом все следы скроются под кровью от десятка порезов, и Женя будет ликовать и хохотать, торжествуя свою месть. И это тоже будет красиво, это тоже будет идеально, это лицо будет лучшим ее творением. - Я согласна, я все сделаю, мне не нужна безопасность, я вытерплю, - клянется она, пересчитывая пальцами снизу вверх все пуговицы его черного кафтана и останавливаясь на верхней застегнутой, глядя на Дарклинга с новым вопросом и с новым предложением и любуясь тем, как ее белые пальцы смотрятся на угольно-черной ткани.
[lzsm]<span>grishaverse</span> <data><a href="http://ravecross.rusff.me/viewtopic.php?id=335#p22347">женя сафина, 17</a></data> :: гриша, портниха; во тьме <a href ="http://ravecross.rusff.me/profile.php?id=177">твои</a> и мои изменились черты[/lzsm]
[indent] Женя преображается буквально на глаза: пару минут назад она смотрела на него со страхом и недоверием, а теперь в ее взгляде не остается и тени сомнения. Небольшая похвала и один поцелуй возносят ее до невиданных высот, и вот перед ним уже не уставшая девочка, которая хотела убежать, а уверенная в себе и готовая сражаться девушка. Поразительные изменения в столь короткий срок, думает Дарклинг, когда она отстраняется от него и откидывает голову назад. Их поцелуй выходит жарким и жадным, после него даже ему хочется сделать пару глубоких вдохов, что уж говорить про Женю - ей-то до этого что доставалось? Мерзкая ласка губ короля, а это явно не было чем-то, о чем можно мечтать. Может быть лет двадцать или тридцать назад все придворные дамы горела желанием оказаться в постели короля отнюдь не из-за его титула, но сейчас польститься им можно только, чтобы поправить свое положение, на что согласится не каждая. Насколько противно должно быть Жене, немудрено, что она забывается и ищет у него теперь не защиты, а утешения. Дать ей его будет только разумным, потому что без чего-то хорошего она не выдержит жадных рук Александра III на своем теле, не сможет молчать, слушая его хриплые стоны, не сможет терпеть остающуюся после их встреч липкую влагу. Что будет, если она сломается и щелкнет? Ничего хорошего, выйдет так, что Дарклинг зря потратил время, а ведь она так близко подобралась к ним! Он смотрит на нее и улыбается в ответ. Пусть находит в нем утешения, пусть слушается его и делает все, что он ей говорит.
[indent] Тонкие пальцы девушки [да, это не руки солдата, но и эти руки могут лишить жизни, а это самое главное] цепляются за пуговицы кафтаны Дарклинга, и такое себе не позволяли даже самые отчаянные и смелые. Даже бесстрашная Зойя лишь смотрит на него темным от восторга взглядом, но не смеет коснуться даже его локтя, трепещет каждый раз, когда он сам протягивает к ней руку, чтобы похлопать по плечу или поправить ее стойку, во время тренировки. Она ведь тоже мечтает о таком внимании, видит себя не просто за его спиной, а рядом с ним, хотя согласилась бы и на меньшее. Помани он ее пальцем, и она бы пришла, упала бы к нему в постель и после гордилась бы этим, потому что ее выделил Дарклинг. Что бы стало с ней, узнай она, кому он позволяет расстегивать пуговицы на своем кафтане. Не грише, не придворной даме - прислуге, про которую уже начинают ходить слухи. И, все же, позволяет касаться себя он именно Жене, кивая на ее счастливую улыбку и поворачивая голову, чтобы поцеловать ее ладонь.
[indent] -Настоящее лицо? И какое же оно у нее? - Спрашивает Дарклинг, которому вдруг становится любопытно, что скажет ему Женя. Он скользить ладонями по ее ногам, поглаживая их и сам касается пуговиц на ее одежде. Она расстегивает сверху вниз, а он снизу вверх. Завтра ей будет о чем вспомнить, и это будут совсем не маслянистые взгляды короля. На мгновение он отвлекается от Жени и кидает взгляд в сторону - подойдет ли для этого стол, или ее лучше увести в покои? Он, все же, не хочет, чтобы кто-то стал свидетелем того, что вот-вот произойдет, ее имя никак не должны связывать с его собственным, если они хотят, чтобы у них все получилось.
[indent] Даклинг старше, умнее, сильнее; Дарклинг выше нее настолько, что ей и за сотню лет до него не допрыгнуть. Женя не тешит себя надеждой, что несколько поцелуев или даже проведенная вместе ночь поднимут ее хоть на ступеньку ближе к нему; не верит, что ее положение хоть как-то изменится. Остальные также будут на нее смотреть свысока и смеяться ей в лицо; но у нее - и только у нее, Женя не допускает даже мысли, что кто-то еще может также приходить к нему и завладевать его вниманием, ей надо чувствовать себя особенной, даже если это обман, - будут воспоминания о том, что он смотрел на нее как на равную, что он снизошел до того, чтобы целовать оскверненные королем губы, что он сам потянулся к застежкам ее кафтана, пока она торопливо расстегивает его.
[indent] Жене куда привычнее пуговицы на ком-то другом застегивать: королева доверчиво поворачивается к ней спиной, требует над низким воротом бального платья избавить ее кожу от морщин и россыпи родинок, нетерпеливо поглядывает через плечо и заставляет свою портниху переступать через себя, доводя женское тело до кукольной, неестественной, абсолютно гладкой белизны. Женя стоит потом за ее плечо, пересчитывает жемчужные пуговки и передергивает плечами, раздражаясь от того, как навязывают ей королевскую волю и как преступают через все представления о прекрасном. От этого ей даже более тошно, чем от лезущего потом к ней под юбку короля, чем от его кислого дыхания, чем от ненадолго расцветающих на ней синяков. Он уродлив и противен, и она, отворачивая лицо в сторону, отвлекается мыслями о том, как могла бы перекроить его лицо; но он уродлив и противен естественно, а королева сама не видит, в какую насмешку над красотой себя превращает.
[indent] Но Дарклинг красив по-настоящему, он почти совершенен - Женя хотела бы чуть подровнять его волосы, но во всем остальном она не видит изъянов. Она смотрит на него восхищенно, любуется линией его плеч, с которых стягивает кафтан, оценивает светлую кожу над черным воротом рубашки, скользит изучающими ладонями по его бокам и ненадолго замирает, лишь когда размышляет над его вопросом. Нет, ответ она уже знает; но стоит ли о нем говорить вслух?
[indent] - Оно... - Женя заминается, отводит взгляд, облизывает губы; а потом снова храбро и прямо смотрит на Дарклинга: что ей от него теперь скрывать? - Оно уродливое, как ее сердце. Увядшее, тусклое, со впавшими щеками и следами от болезней, которые приносит ей король. Искаженное злобой и ревностью. Все в морщинах, потому что она не умеет улыбаться, только хмуриться. Я покажу ей все, приведу к настоящему виду и поставлю перед ней зеркало... а потом осколками прочерчу каждую морщину, живьем срежу с нее кожу - тогда она будет прекрасна, - мечтательно шепчет Женя, дрожа от предвкушения, наяву уже видя свой шедевр и кончиками пальцев чувствуя ужас и боль королевы Татьяны.
[indent] Ей от своих фантазий почти страшно; и еще страшнее - что Дарклинг ее оттолкнет, наполнится презрением к таящемуся внутри нее мраку, скажет, что гриши должны быть выше и лучше людей. Женя торопится скользнуть пальцами под его рубашку, потянуться к нему с новым поцелуем, провести губами влажную дорожку по его мягкой щеке - странно, ей казалось, что Дарклинг должен быть скован из стали, что одно прикосновение к нему должно обжигать жаром и холодом сразу, что он будто высечен из мрамора; но он такой же человек из плоти и крови, он во всем такой же, как она.
[lzsm]<span>grishaverse</span> <data><a href="http://ravecross.rusff.me/viewtopic.php?id=335#p22347">женя сафина, 17</a></data> :: гриша, портниха; во тьме <a href ="http://ravecross.rusff.me/profile.php?id=177">твои</a> и мои изменились черты[/lzsm]
[indent] Королеву Женя описывает поразительно точно - она молодится, хватается дрожащими пальцами за ускользающую красоту, не желая признавать, что годы идут. Король считает себя все еще прекрасным, не видя в зеркале, что он уже давно не статный красивый юноша, он пребывает в святой уверенности, что годы ему к лицу, в то время как его супруга боится каждого прожитого дня. Ее лицо уже давным-давно несовершенно, это не личико юной невесты, оно покрыто вызванными бесконечными тревогами морщинами, оно покрылось пятнами, оно не соответствует тому, какой она должна быть. Дарклинг не представляет, сколько времени и сил Женя тратит на то, чтобы сделать из королевы эту куклу с идеально гладкой коже и горящими глазами. Его губы каждый раз едва не кривятся при виде это искусственной и нарочитой красоты, которую пытается поддерживать королева. Она смотрится смешно и даже нелепо, но никто ей об этом никогда не скажет из страха вызвать на себя ее гнев. Женя уже его взывала, пускай и не сделала ничего дурного. Просто Женя молода и красива, она красивее многих придворных дам, и это то, что сыграло с ней злую шутку. Как может та, что увядает, проникнуться истинной любовью к только-только распустившемуся цветку?
[indent] Женя торопится, куда-то мчится, и Дарклинг решает ее немного притормозить. Не остановить, ни в коем случае не остановить, а лишь заставить ее вспомнить об осторожности и осмотрительности. Даже в Малом Дворце, в обители гриш Равки, нельзя забывать о том, что и у стен есть уши. Речи девушки становятся слишком смелыми, это почти измена, и никто не должен узнать, насколько сильно она ненавидит королевскую чету, которой верно служит. Никто не должен узнать, что на самом деле творится в ее голове, и никто не должен увидеть ее с ним, целующую его, обнимающую, с ее пробравшимися ему под рубаку ладонями, и его собственными, сжимающими ее бедра. Все это должно оставаться в строжайшей тайне, только поэтому он отстраняется от нее, на давая начать новый поцелуй, и тянет ее за собой к своим покоям. Его пальцы крепко сжимаются на ее запястье и отпускают его только тогда, когда за их спина закрывается тяжелая дверь. Никто в здравом уме их сегодня не побеспокоит, и уж точно никто не посмеет распахнуть его дверь, не дождавшись на то дозволения.
[indent] -Ты не должна говорить такое там, где нас могут услышать, - "нас" звучит торжественно и важно. "Нас" означает, что у них действительно есть что-то общее, пускай даже это пока что общее желание и один секрет на двоих. Это ведь тоже неплохое начало? Дарклинк кидает свой кафтан, который не забыл взять с собой из военного зала, на стол и притягивает к себе Женю уже сам. - Мне ты можешь говорить все, что хочешь, но только мне, Женя, никому больше, - все ее мысли должны принадлежать ему одному, все ее надежды и стремления, все то, что делает ее той, кем она является. Король может довольствоваться ее телом, но даже с ним она теперь будет думать о нем. Дарклинг тянет ее на свою кровать, потому что так будет правильно - он не насильник, он не будет с ней грубым, не будет жестоким, ей ведь это надо? Девочка сгорает, так сильно ей хочется любви и обожания, так отчаянно ей требуется быть не такой как все и потому прекрасной.
[indent] Дарклинг расстегивает, наконец, ее кафтан и отбрасывает его в сторону, губами прижимаясь к бьющейся жилке у нее на шее, пока его ладони продолжают избавлять ее от прочей одежды.
[indent] Женя всегда осторожна, она слова лишнего не скажет, пока не обдумает всю фразу и не выстроит ее так, чтобы не выдать свои секреты, свое отношение к собеседнику, свою жажду крови. Все ее оговорки, все невзначай оброненные обрывки сплетен, все секреты, которые она выдает с невинным и наивным хлопаньем ресницами, - тщательно спланированные диверсии: прислужница королевы, подстилка короля, выросшая в змеиной яме двора девчонка знает много того, что другим неведомо, и сама выбирает, что хранить, а что уронить. Она слышит весь шепот, замечает все откровенные жесты, собирает все, что может ей пригодиться, и держит при себе, пока не настанет нужда поделиться.
[indent] Неосторожной она впервые становится сейчас, когда страсть кружит голову и развязывает язык, когда под темным взглядом Дарклинга ей хочется вывернуть наизнанку свою душу и выложить все мрачные секреты до единого, когда она пьяна вниманием и язык у нее заплетается от волнения так, будто она впервые в жизни перепила кислого кваса.
[indent] Наверное, она заходит все же слишком далеко; наверное, она говорит лишнее; наверное, даже он не ожидал, что за идеальным личиком она прячет столько кровожадных грез. Дарклинг останавливает ее, отстраняется от нее - Женя испуганно и расстроенно вздрагивает, ждет отповеди и наказания, кусает изнутри щеку, не смея коснуться острыми зубками мягких, зацелованных, особенно прекрасных сейчас губ. Но Дарклинг не выталкивает ее из зала, а тянет за собой - и не в тесную темницу на нижних этажах Малого дворца, где болтливой дуре самой место, а в его покои, о которых гриши часто шептались и фантазировали. Говорили, что здесь тоже все черное, от штор до ковров, от балдахина над кроватью до мягких простыней; но его спальня обставлена с изысканной простотой, граничащей с аскетизмом, и никакие мрачные цвета не отмечают ее, как принадлежащую Дарклингу. Ее комнаты в Большом дворце даже роскошнее, но как же Женя их ненавидит!
[indent] Он не дает ей толком осмотреться, все же отчитывает и тут же тянет снова к себе. Женя вспыхивает громким счастьем и согласно кивает: она позволила себе лишнее, она забылась, но больше такое не повторится, она не поставит под угрозу ни себя, ни его, ни его грандиозные планы; она будет еще умнее и осторожнее, если только Дарклинг и дальше позволит ей говорить.
[indent] - Никому и никогда, клянусь, - торжественно заявляет она, ценя свою голову больше опасной честности. Да и с кем еще ей откровенничать, кому еще ей открывать душу и выкладывать таящуюся грязь? Дарклинг ее хотя бы не осуждает вслух - но и не одобряет, выбирает благоразумное молчание, и Женя сожалеет, что на его голову навлекает тучи. - И об этом тоже никому не скажу, обещаю, - шепчет она, без всякой робости опускаясь на кровать и спеша стянуть с Дарклинга рубашку и обвить его жадными руками.
[indent] Он путается в ее юбках - волькры бы побрали королеву с ее любовью к многослойным и пышным платьям даже для служанок и с ее бесконечными приемами, с одного из которых так малодушно сбегает Женя! И это она еще выбрала что-то попроще, чтобы не затмевать свою госпожу, чтобы не привлекать сальных взглядом ее мужа, чтобы спрятаться за спинами фрейлин и потеряться невидимкой в толпе, стараясь не морщиться от безвкусицы и неухоженных лиц. Жене приходится отвлечься, чтобы самой распутать потайные застежки платья и спустить его с плеч, чтобы выпутаться из узких рукавов и стянуть вместе с ними лямки нижней сорочки, не боясь обнажиться и показать светлую, без малейшего изъяна кожу.
[lzsm]<span>grishaverse</span> <data><a href="http://ravecross.rusff.me/viewtopic.php?id=335#p22347">женя сафина, 17</a></data> :: гриша, портниха; во тьме <a href ="http://ravecross.rusff.me/profile.php?id=177">твои</a> и мои изменились черты[/lzsm]
[indent] Дарклинг слушает, но сам говорит мало. Он ни с кем особо не откровенничает, и уж точно не собирается делать это с Женей, по крайней мере до тех пор, пока не уверится, что прочно привязал ее к себе. Она должна принадлежать ему от и до, и если с остальными ему хватает того, что они верны ему душой, то здесь ему нужна еще и верность тела. Женя будет спать с королем до тех пор, пока не придет время избавиться от него, она будет терпеть его прикосновения, его ласки, его самого, и пускай утешение она ищет не у кого-то еще, пускай забыться все мерзкое и гадкое пытается в его объятиях, пускай приходит к нему, тянется к нему и ждет его благосклонности. Он ведь щедр, так щедр, он выделяет ее и дарит ей то внимание, которое не дарит больше никому. Кто еще сможет похвастаться тем, что оказался в его постели? Кто еще может похвастаться тем, что не напросился, а буквально получил приглашение? Женя, конечно же, будет об этом молчать, но даже молчалива гордость - гордость, и теперь из ее взгляда она не пропадет. При должной мотивировке, при должной поддержке Женя сделает все, что он от нее потребует, и даже больше.
[indent] Женю он не то что отчитывает, так, легко журит, втягивая во все новые и новые поцелуи, и даже отстраняется с какой-то неохотой, когда она отпихивает от себя его руки. Пожалуй, единственное, с чем не справился бы Дарклинг - это бесчисленные застежки жениного платья. Избавиться от кафтана легко, все пуговицы на виду, но модные женские наряды куда сложнее. Он следит за тем, как ее ловкие пальцы разбираются со всеми маленькими крючками, и стаскивает с себя рубашку, а потом уже помогает ей стянуть платье вниз. Вместе с ним он тянет и тонкую нижнюю сорочку, но зачем она ей, когда эту ночь она проведет в его постели? Вряд ли Женя останется здесь до самого утра, но прогонять ее сразу после того, как все страсти утихнут, он не станет. Ей надо привязаться, надо поверить в то, что это все не просто так, не какая-то блажь и игра, ей надо цепляться за это воспоминание, когда ее бедра снова будет оглаживать король своими сальными потными ладонями.
[indent] -Умница, Женя, умница. Запомни, что мне ты можешь говорить все, что хочешь, - Дарклинг не зовет ее красавицей, зато подчеркивает ее ум. Все и так знают, что Женя красиво, ей говорят это с самого детства, подчеркивают при каждом удобном случае, но кто хвалит ее ум? Кто видит, что она куда сложнее, чем кажется на первый взгляд, кто знает, что она способна не только приводить в порядок королеву и быть угодливой служанкой? Никто кроме Дарклинга, даже сама Женя пока не знает этого, но очень скоро она поймет, насколько полезной может быть, насколько сильной - она важный элемент в его планах, от нее будет зависеть многое. - Никому. Потому что если кто-то узнает про нас и наши планы, то ничего не выйдет, - на Жене остается только тонкое-тонкое белье, которое он не спешит с нее снять, как не спешит пока избавиться и от собственных штанов. Дарклинг нависает над ей, позволяя девичьим рукам обвиться вокруг его шеи, и целует ее снова, ладонью скользя по ее груди, очерчивая большим пальцем затвердевший сосок, боку, покатому бедру и оттуда обратно наверх, к животу где он останавливается, ожидая, когда ноги девушки сами раздвинутся, давая ему больше место. Пока хватит поцелуев и дразнящих поглаживаний, на которые король точно щедр не был. Зачем ему это, зачем все эти нежности и сложности, когда он может просто взять то, что хочет и считает своим по праву?
[indent] Если бы королева Татьяна была чуть умнее, чуть внимательнее, чуть добрее, у нее не было бы никого вернее Жени, и неважно было бы, какими словами ее зовут при дворе, как определяют ее положение, какую одежду заставляют носить. Женя ведь ее любила, до сих пор немного любит, и от этого больнее чувствует предательство и равнодушие, от этого сильнее истекает кровью ее бедное сердце. Если бы только королева не отвернулась, если бы остановила своего мужа, если бы протянула своей воспитаннице руку, то получила бы все, что Женя может ей дать; но ее отталкивают - и она кидает всю свою верность к ногам Дарклинга, и радуется, что хотя бы он ее принимает со всеми слабостями и невидимой никому грязью, и клянется ему и себе, что никогда его не предаст. Не потому что он силен, не потому что он командует всеми гришами в Равке, не потому что он движением пальца может ее уничтожить; а потому что он обещает ей защиту, утешает ее, слушает ее, и Жене ничего больше не надо. Даже если все это - лишь манипуляции и игра, даже если для Дарклинга она - лишь оружие, уникальное, но не самое сильное, ей все равно.
[indent] Ей непривычно, что чьи-то руки касаются ее так ласково: ей знакомы лишь ладони короля, мнущие ее тело в погоне лишь за собственным удовольствием, ей ведомы лишь омерзение и тошнота, ей никогда не хотелось дарить ласку в ответ. Женя не сравнивает, ничего не вспоминает, не содрогается от страха, что все пойдет по знакомому уже пути; она увлекается, пылает, сияет восторгом и обожанием, жадно изучает все, что Дарклинг ей предлагает, и сама не прячется от его взглядов. Ей нечего скрывать, потому что все худшее он о ней знает; ей нечего стыдиться, потому что внешних несовершенств у нее нет; ей нечего бояться, потому что ее любовник никуда не торопится и терпеливо показывает ей, какой должна быть настоящая страсть. Он нависает над ней, но не наваливается и не вдавливает в постель; он уже возбужден, но того же добивается от нее. Его руки и губы везде, и Женя вскоре уже стонет и выгибается, молит его о большем и притягивает к себе ближе, обвивает руками и ногами и любуется его растрепанным, идеальным видом.
[indent] Ей не хватает осторожности, чтобы держать рот на замке и не вскрикнуть, когда он толкается в нее впервые; и не хватает благоразумия, чтобы держать зубы сомкнутыми и не оставить на его шее сначала несколько алых пятен, а затем и след от укуса, когда жар переполняет ее. Дарклинг ее хвалит, зовет ее умницей - и лучшего комплимента Женя в жизни не получала; но у нее вместо ответных слов - только стоны, и даже его имя она выговорить не может, когда подходит близко-близко к незнакомому ей наслаждению, когда впервые балансирует на самом его краю, когда падает и летит, прикрывая глаза и погружаясь в прекрасную, желанную, мягко зовущую ее тьму. Вот чего лишили ее король и королева; вот какой может и должна быть страсть; вот чего заслуживает Женя; и вот от чего она горит не только безграничной благодарностью и радостью, но еще и самой темной ненавистью.
[indent] Когда все заканчивается и когда рассеивается жаркий дурман, она облизывает пересохшие, припухшие, зацелованные и искусанные губы, неторопливо садится, мельком замечает несколько темнеющих пятен на своих белых бедрах - и впервые не чувствует к ним отвращения, впервые не хочет как можно скорее от них избавиться, впервые считает их по-своему красивыми - и тянется за своей одеждой, точно зная, что ей здесь не место, и не собираясь ждать, пока Дарклингу придется ей на это указать.
[lzsm]<span>grishaverse</span> <data><a href="http://ravecross.rusff.me/viewtopic.php?id=335#p22347">женя сафина, 17</a></data> :: гриша, портниха; во тьме <a href ="http://ravecross.rusff.me/profile.php?id=177">твои</a> и мои изменились черты[/lzsm]
[indent] Дарклингу уже не один век, он только выглядит молодо, а внутри он уже давным-давно не мальчишка. Он не наивен, в нем не осталось и капли того пылкого идеализма, которым он полнился раньше. Он только выглядит как молодой мужчина, а на деле он старше, он стар и умен так, как не каждый старик умер. Его разум не затуманился, в нем лишь страсти успели остыть, но не исчезнуть. Он не юнец, и потому умеет красиво разговаривать и искушать словами, очень точно понимая, что и когда ему лучше всего будет сказать. Дарклинг смотрит на тянущуюся к нему Женю, оценивает по достоинству красоту не тела, свежесть лица, [красивая, красивая девочка, красавица, прелестница, прекрасная - как еще могли ее называть, как еще оценивать?] но не говорит о них ни слова. Вместо этого он хвалит ее ум, награждает похвалой не ее нежную улыбку или крепкую молодую грудь, а ее смекалку, зная, что никто прежде не говорил ей таких слов. Все замечают ее красоту и не обращают внимания ни на что больше, ослепленные и оглушенные ею. Это страшное упущение, которым он легко пользуется.
[indent] Женя еще совсем юная и, хоть она и придворная, хоть и проводит дни рядом с королевой и ее фрейлинами, хоть и становится игрушкой короля, неискушенная. Она только сейчас, с ним узнает, что такое страсть, что такое наслаждение, что такое настоящее желание. В том, что она и думать не думала лишившем ее невинности мужчине, сомневаться не приходится, с таким восторгом она реагирует на его ласку. Она не боится ничего, не стесняется ничего, тянется к нему с поцелуями, [она сжимает его бока коленками, зарывается тонкими пальцами в его волосы и ему, чья кровь впервые за долгое время закипела в жилах, это, пожалуй, нравится] отвечает на объятия и вскидывает бедра вверх, встречая его толчки. Тихой Женя быть даже не пытается, и Дарклингу бы одернуть ее, но, может быть, он сделает это в следующий раз. Сейчас ей должно быть по-настоящему хорошо, сейчас она должна голову потерять от всего происходящего. Сегодня ей дозволено все, сегодня сам Дарклинг в ее распоряжении, так что ей лучше воспользоваться настолько щедрым предложением.
[indent] Женя падает первой, а он не остается далеко позади. Финал оказывается ярким настолько, что он даже задумывается о том, почему не нашел кого-то, чтобы греть себе постель. Не до того ему все, не до того, вот и не искал. Теперь тоже не будет искать, просто станет ждать Женю, подзывать ее к себе, все крепче и крепче привязывая ее. Дарклинг тяжело дышит, опускаясь на постель рядом с Женей и вытягивается на ней с наслаждением, на мгновение прикрывая глаза. Он, даже не думая прикрыться, вслушивается в шорохи, но не меняет позы, когда девушка соскальзывает на пол и начинает поиски своей одежды.
[indent] -Ты можешь не торопиться, у тебя есть время до утра. Никто не хватится тебя, если ты вернешься к себе с первыми лучами солнца, - говорит он спокойно, наконец, приподнимая веки и глядя на девушку из под ресниц. - Будь добра, убери с меня все следы, которые ты оставила. Лишние вопросы нам ни к чему, - ревность среди гриш и их излишнее внимание - это последнее, что ему нужно. Ему нужно быть символом и авторитетом, хватит и того, что для Жени он станет чем-то другим. Дарклинг усмехается, когда девушка пересаживается поближе к нему, и накрывает ее ногу ладонью. Что она скажет, если ненадолго сделается сильнее?
[indent] Женя не в обиде, она свое место знает, и сама же пообещала, что все останется тайной. Ее не могут здесь увидеть, и ей лучше ускользнуть среди ночи незамеченной, прокрасться в темноте в Большой дворец и сделать вид, что провела там весь вечер, дуясь на королеву и притворяясь больной, чтобы не стоять у нее за спиной на приеме. Женя сплетет очередную ложь и скормит ее со своих рук придворным: в первый слой они не поверят, но купятся на второй и будут гордиться тем, что разгадали ее неуклюжий обман, не ведая, что на самом деле она их провела. Это порой даже смешно: в ней не видят никакого ума и не замечают ничего за ее милым личиком, и, прикрываясь наигранной глупостью, она может делать что угодно. Например, мечтать о мести и представлять, как король и королева будут корчиться перед ней в смертных муках; а теперь - не просто представлять, но и планировать, пробираясь все глубже к ним в доверия и лишь дожидаясь нужного момента, чтобы воткнуть в их спины с десяток ножей сразу.
[indent] Женя все понимает и не хочет, чтобы Дарклингу пришлось указывать ей на необходимую осторожность: пусть лучше она уйдет сама, чем вынудит его приказывать, ей это чудится неловкостью, которая разрушит весь прекрасный вечер и сотрет всю их взаимную радость. Она наклоняется, чтобы выпутать из скомканного платья свою нижнюю сорочку, а потом, прижимая ее к груди, вздрагивает и удивленно оборачивается на своего любовника, разрешающего ей остаться до утра. Она не ждала этого и не просила об этом, но получает неожиданный подарок и светло улыбается в ответ, аккуратно складывает свою одежду, оставляя ее на спинке стула, и проскальзывает обратно на кровать. У нее в голове не укладывается, что же ей предлагает Дарклинг: остаться здесь, спать в его кровати, чувствовать всю ночь его тепло рядом с собой? Да Женя же глаз сомкнуть не сможет от волнения и острой благодарности, колющей ее грудь, а наутро будет напоминать енота с глубокими темными пятнами под глазами! Или он не только о сне думает, когда зовет ее обратно?..
[indent] Ее не смущают даже железные нотки приказа, прозвучавшие в его вежливой просьбе; Женя краснеет от довольного смущения, глядя на оставшиеся на его шее и плечах следы, и садится ближе, упирается коленками в его бок и тянется пальцами к наливающимся цветом синякам. Ей не нужна помощь, чтобы залечить такие мелочи, и зов его силы становится приятной неожиданностью. Она прикрывает глаза, наслаждаясь окутавшей ее мощью и уверенностью, - Женя их помнит еще с тех пор, как он ее, совсем ребенка, учил пользоваться ее уникальным талантом; но сейчас ей все ощущается иначе, ярче, чувственнее, прекраснее.
[indent] - Я бы справилась сама, - бормочет она, но от живого усилителя не отказывается и дает своей силе умножиться и прорваться наружу. Женя касается кончиками пальцев его кожи, поглаживает засосы и укусы, любуется тем, как они быстро исчезают; сила фонтаном бьет из нее, и остановиться на этом она не может: разглаживает небольшой шрам над его ключицей, стирает залегшие под глазами тени, приглаживает встрепанные, влажные волосы - эффект не продлится долго, но так Дарклинг становится еще совершеннее. - Есть, мой генерал: никаких вопросов не будет. А я постараюсь аккуратнее... в следующий раз, - Женя сбивается в последний момент, и фраза против ее воли звучит почти вопросом.
[lzsm]<span>grishaverse</span> <data><a href="http://ravecross.rusff.me/viewtopic.php?id=335#p22347">женя сафина, 17</a></data> :: гриша, портниха; во тьме <a href ="http://ravecross.rusff.me/profile.php?id=177">твои</a> и мои изменились черты[/lzsm]
[indent] Уйти сейчас - было бы лучше всего, и Дарклинг отмечает, Женя понимает это и потому собирается. Он следит за ней внимательным взглядом, поощрительно улыбается [хорошая девочка, умная, не навязывается, молодец] и не торопит ее, когда она, быстро согласившись остаться, начинает аккуратно складывать свои вещи на стул. Он требует от гриш порядок, приучает их в последовательности, делая из них солдат своей армии, и Женя, какой бы нежной и обласканной двором она не была, угадывает, как ей вести себя, чтобы не вызвать его раздражения. Она не забывает кто он и не забывается сама, смотрит на него с благодарностью и восторгом, и это замечательная почва для верности. Все те, кого Дарклинг окутывает своим вниманием полезны, нужны ему, и он не сомневается, что когда придет время и Женя отменно сыграет свою роль. Теперь у них общая мечта, теперь она знает, что может исполнить свое заветное желание, и он не собирается ей в нем отказывать. Если все сложится и Женя нигде не ошибется, то он не против отдать ей короля и королеву, они-то станут никому не нужны. Пусть девочка развлекается, она заслужила.
[indent] У Женя гладкая нежная кожа, на которой яркими пятнами выделаются оставленные им следы. Она вольна убрать их, а вольна и оставить - под многослойными платьями все равно их никто не увидит, а обнаженной она может оказаться только перед королем, который не обратит внимания на какие-то несовершенства. С ним все произойдет быстро и в полутьме, и он не станет запоминать, где сжимались его пальцы, а где нет. Другое дело сам Дарклинг, которого могут увидеть в бане, на тренировке или еще где-то, и заинтересоваться, что это с ним такое. Нет такое не пойдет никому на пользу, хорошо, что Женя не ищет в его словах поводя для обиды и с готовностью тянется к нему. Ее прикосновения нежные и мягкие, но уверенные, и уголки его губ приподнимаются: в самом деле талантливая девочка, приятно знать, что она старается и оттачивает свое мастерство. Да, она не целитель и не сердцебит, она что-то среднее между ними, и, если подойти к этому с умом, то ее способности могут раскрыться с совершенно неожиданной стороны. Как еще можно изменить человеческое тело, что еще можно сделать с ним, чтобы оно стало совершенным?
[indent] -Разве я сказал, что ты не справишься? - Приподнимает он брови, глядя на девушку из под темных ресниц. - Не хочу, чтобы ты устала - почему мне ее помочь тебе, когда я могу это сделать? - Ее пальцы скользят по его телу, стирая с него следы страсти, а потом она начинает шалить. Иначе он не может назвать то, что она делает с его лицом, но в этой детской игре нет ничего дурного, он позволяет ей это баловство также, как позволял его, когда она была ребенком, только-только открывшим в себе такие способности.
[indent] Когда все заканчивается, Дарклинг притягивает Женю к себе, дожидается, пока она устроится, и потом зарывается пальцами в ее рыжую копну волос.
[indent] -Можешь не пытаться быть аккуратной, просто всегда убирай за собой, - говорит он почти менторским тоном, продолжая поглаживать не по голове. - Когда будешь приходить ко мне, будь осторожной... и будь осторожной во дворце. Очень скоро он будет наш, нам надо только подождать. Что бы ты сделала первым, кроме того, что вернула бы королю и королеве должок? - Разговоры - это то, благодаря чему все чувствуют себя важными и значимыми, и лишённая прежде права выбора Женя, мыслями которой вряд ли кто интересовался, не исключение.
Отредактировано Aleksander Morozov (2021-04-10 12:35:02)
[indent] От такой ерунды она не устанет: Женя приноровилась уже залечивать синяки так быстро и ловко, что это почти не отнимает у нее сил. Король заглядывает к ней не каждую ночь, но часто, и после его ухода она не зарывается в подушки и одеяла, а сначала приводит себя в порядок, избавляется от всех следов, лечит вместе с телом душу и только потом ложится спать. Это ей помогает, это ее удерживает от того, чтобы упасть и сломаться, это ей ненадолго возвращает спокойствие - до тех пор, пока снова не наступает вечер и она не ждет в тишине грузных шагов короля за дверью. Но что же ей делать теперь, когда ее будут ждать в другом месте? Как ей незаметно сбегать и не привлекать на свою голову злость короля? Ей бы стать невзрачной, неинтересной, серой скучной мышкой, и тогда старый сластолюбец потерял бы к ней интерес; но для Жени это будет еще большей пыткой, чем его приставания, и ей придется придумать что-то еще, придется найти иной способ его отвлечь и развернуть в другую сторону хотя бы на время. Может, кому-то из фрейлин королевы предложить свои услуги, чтобы ее кожа засияла неземным светом, чтобы глаза налились ярким цветом, чтобы губы напоминали бутон розы, чтобы король ее захотел? Для некоторых девушек королевское внимание - это честь и воплощение всех грез, но только не для Жени.
[indent] А для Жени нет ничего лучше и желаннее, чем оказаться рядом с Дарклингом, ловить его темные взгляды из-под ресниц, скользить пальцами по его коже, вкладывая в обычное наведение красоты куда больше ласки, чем обычно дозволяется. Она купается в умноженной силе, и ей не нужны обычные ее материалы, чтобы творить красоту; но он и без ее усилий совершенен, как будто не прожил уже сотню лет, и Жене вскоре приходится с досадой опустить руки, потому что сделать больше ничего она не может, чтобы не получилась неживая кукла вместо идеального человека. Она улыбается и устраивается у него под боком, с неожиданной робостью укладывает голову ему на плечо и вздыхает, когда чувствует его пальцы в своих волосах. Кажется, она успела растерять все свои шпильки и заколки, и надо утром не забыть их найти, чтобы к Дарклингу не возникло никаких вопросов.
[indent] - Потому что эта сила - только для избранных? - то ли отвечает, то ли спрашивает Женя с затаенной надеждой еще раз услышать, что она особенная, ничем не хуже Ивана или Зои, которым Дарклинг дарит собственные усилители. - Когда я могу прийти снова? - Она не поднимает взгляд и сосредоточенно наблюдает за собственными пальцами, рисующими круги и спирали на его груди. Сколько еще Дарклинг пробудет в Малом дворце, прежде чем сорвется в другие части Равки? Сколько раз она сможет пробраться к нему, прежде чем он уедет? - Первым делом... я бы сожгла дворец, снесла его до основания. Он уродлив, и лучше уж в крестьянской избе жить, чем в этом пышном торте, - морщит Женя нос. Летний дворец Ланцовых лишь немногим лучше, но Большой дворец - средоточие плохого вкуса, сошедшегося с большими деньгами; как и всегда, в погоне ха роскошью и красотой короли забыли о чувстве меры и изящности, и то, что могло бы быть демонстрацией их власти, превратили в насмешку над собой же, лучшее свидетельство их слабости и бесполезности.
[lzsm]<span>grishaverse</span> <data><a href="http://ravecross.rusff.me/viewtopic.php?id=335#p22347">женя сафина, 17</a></data> :: гриша, портниха; во тьме <a href ="http://ravecross.rusff.me/profile.php?id=177">твои</a> и мои изменились черты[/lzsm]
[indent] Женя доверчива, она, как и многие другие, тянется к нему, едва он начинает проявлять к ней немного участия. Все они одинаковые: стоит только им изголодаться по ласке, стоит только стать непонятными, стоит только получить обещание защиты, как они меняются на глазах, расцветают и ради того, чтобы такое отношение не прекращалось и не менялось, готовы чуть ли не на все, что угодно. Дарклинг знает как обращаться с такими израненными душами, знает, как залечивать их сердца и отравлять сознание, чтобы никого в их жизни не было важнее него. Верность должна быть непоколебима, наказание за проступки должны быть соразмерны с преступлением, а следом обязательно должно быть поощрение. Только так, умело чередуя кнут и пряник, можно сохранить верность и не дать обожанию угаснуть. Останется только лишь страх потерять расположение, но не возникнет и мысли о предательстве, если в голове прочно засядет мысль о том, что все заслужено и правильно.
[indent] У Жени мягкие, шелковистые волосы, которые напоминают ему те нити, которым аристократия любит расшивать свои наряды. Ее рыжие пряди на солнце блестят ничуть ничуть не хуже, он несколько раз замечал, как причудливо играет на них свет. Королеве для того, чтобы привлечь к себе внимание, нужно увеситься драгоценностями и сделаться неправдоподобно юной и кукольной, в то время как ее бывшей любимице достаточно просто умыться. Она юная, она красивая, у нее правильные черты, бледная кожа, большие глаза, густые волосы и тонкий стан, у нее есть все то, о чем мечтает королева. Увы, годы берут свое, и вместо того, чтобы стать статной красавицей, она пугается своего отражения в зеркалах, отрицает то, что время неумолимо к ней и не хочет стареть. Она не понимает, как нелепо смотрится, не осознает, что всем известен ее возраст и нет ничего более печального и жалкого чем женщина, которая рядом со своими сыновьями стремится смотреться не их матерью, а их ровесницей. Королева Татьяна была способна любить Женю только пока та была ребенком, ненависть в ее сердце расцвела бы пышным цветом и не увлекись девушкой сам король.
[indent] Дарклинг перебирает волосы Жени, наматывая их на длинные пальцы и усмехается, слыша надежду в ее голосе. Маленькая, доверчивая девочка, как ей важно слышать о том, что он необходима и значима!
[indent] -Вот именно, для избранных, Женя, - говорит он весомо, давая ей понять, что она тоже относится к их числу, что она ничуть не хуже всех остальных, кто окружает его и кого он выделяет из жаждущей признания толпы. Она, быть может, умудрилась их всех даже переплюнуть, оказавшись к нему настолько близко. - Завтра и послезавтра меня не будет в Малом дворце, но потом ты можешь придти, если у тебя будет на то желание, - она может и не искать его компании, может больше не появиться в его покоях, он дает ей выбор, прекрасно зная, что ей и выбирать не нужно. Женя придет при первой же возможности, придет, как только улучит момент и поймет, что не сможет выдержать натиска короля, если не получит после чего-то для себя. Дарклинг поворачивает голову и легко прикасается губами к ее макушке, не сдерживая тихий смех, рвущийся наружу. - Приятно знать, чтоя не одинок в своей неприязни к этому сомнительному величию. Все показное, напускное, будто бы величие кроется в дутом золоте и массивных статуях. Это будет первое, что исчезнет. Королевский дворец должен говорит о величии, о гордости, он должен означать что-то помимо того, что живут в нем люди, не знающие бедности, - вот этим, пожалуй, Дарклинг впервые с кем-то делится, потому что никто кроме Жени не говорил о дворце. На этот его вопрос отвечали по-разному, говорили разное, но девушка удивляет его, поэтому и ответ получает по-настоящему правдивый и честный, о чем, конечно, вряд ли догадается.
[indent] Дарклинг снова даёт ей выбор без выбора, и в этот раз Женя сама все видит и понимает. Он говорит, что она сама может решить, приходить ли ей или воздержаться, он ничего ей не приказывает, но оба они знают, что она не сможет сидеть в своих покоях в одиночестве, что она придёт, едва улучив возможность, и снова окажется в его постели, что снова будет ерзать и возиться, пытаясь устроиться удобнее. Здесь не такая мягкая перина, как в ее покоях, здесь все намного проще и даже скучнее, чем в Большом дворце или комнатах других гриш, - больше похоже на скудную обстановку походной палатки, чем на жилье второго человека в Равке (или даже первого, потому что король имеет куда меньше власти и силы, чем ему самому кажется, потому что его время на исходе, потому что он ничего не знает о том, что творится за пределами его дворца и охотничьих угодий). Женя осторожно скользит взглядом по стенам и обстановке и примечает, что хотела бы изменить и улучшить, - пожалуй, почти все, кроме чудесных стенных панелей из резного тёмного дерева, которые единственные украшают его покои.
[indent] Ей приходится одернуть себя от подобных мыслей: Дарклинг пускает её в свою постель и в свои планы, но не в свою жизнь и свое сердце, и у неё нет никакого права навязывать ему свое мнение о красоте и удобстве. Она и не собирается, но эти мысли возникают сами, особенно когда разговор заходит про уродливый Большой дворец. Может быть, Дарклинг совсем другой ответ хотел от неё услышать: про голодных крестьян, про плохо оснащенную первую армию, про сидящих на своих богатствах аристократов, про затяжные войны с соседями - про все, к чему привело небрежно и глупое правление нынешнего короля и многих его предшественников. Может быть, Женя его разочаровывает, размышляя так мелко и по-девичьи, но это то, что её волнует, и то, что действительно можно исправить без особого труда и в короткое время. И это то, что поднимет ей настроение: наблюдать за горящим дворцом, за рушащимися куполами, за плавящейся позолотой и знать, что век Ланцовых закончился, что они превратятся в пепел вместе со своими безвкусными дворцами, что никто больше не будет от них страдать.
[indent] И Дарклинг действительно смеётся, но беззлобно и добродушно, забавляясь над её словами, но не упрекая её в наивности мелочности. Женя тоже улыбается, макушкой чувствуя его тёплые вздохи, ерошащие её встрепанные волосы, и действительно преисполняется гордости за то, что он относит её к избранным и особенным. И слова для неё значат куда больше, чем то, что они лежат в одной постели и она невозбранно к нему прижимается и не отводит ладони от его груди.
[indent] - Значит, через три дня я приду, - обещает Женя, надеясь, что никто и ничто ей не помешает. Может, подкупить кого-то из слуг, чтобы подливали королю больше вина за ужином? Кажется, как раз возлюбленная виночерпия мечтает избавиться от родимого пятна на щеке?.. - Так тебе тоже не нравится? Ты был когда-нибудь в покоях королевы? Все эти кружева, рюшки, вензеля, золотые безделушки, фрейлины в кукольных платьях... - и девчонка-игрушка, которую тоже рядили в бархат и шёлк, пока она не выросла и никакая одежда уже не могла скрыть её красоты. - Я бы развела огонь там, а потом... Королева брала меня однажды в поместье графа Кузнецова, и оно такое гармоничное и величественное - таким должен быть дворец, но все фыркали, что оно слишком простое и скучное, - теперь фыркает уже Женя, поражаясь дурному вкусу аристократов, которым лишь бы выставить напоказ все свое богатство и приправить гербами во всех возможных местах.
[lzsm]<span>grishaverse</span> <data><a href="http://ravecross.rusff.me/viewtopic.php?id=335#p22347">женя сафина, 17</a></data> :: гриша, портниха; во тьме <a href ="http://ravecross.rusff.me/profile.php?id=177">твои</a> и мои изменились черты[/lzsm]
[indent] Женю Дакрлинг в свои сети не ловит - она сама в них забирается, устраивает с комфортом и не желает их покидать. Здесь ей ведь куда лучше, чем подле своей королевы или в объятиях своего короля? Здесь она не одна из многих, не очередная, а избранная, выделенная им так, как он никого прежде не выделял. Та же Зоя [бедная, верная Зоя, которая смотрит на него блестящими темно-синими глазами] никогда не была в его покоях, не видела его без одежды и уж точно не прикасалась к нему так, как это делала и делает Женя, поглаживающая его грудь своими тонкими пальцами. Ей хочется быть особенной, и он дает ей чувствовать себя именно такой, прекрасно видя, насколько сильно ей это надо. Пускай купается в его внимании, пускай наслаждается этим взлетом и черпает из него силы, потому что они ей понадобятся - король все еще будет приходить к ней и осквернять ее тело, королева все также будет ненавидеть ее за красоту и юность, придворные и гриши не перестанут смотреть на нее свысока и осуждать, но теперь ей хотя бы будет что вспоминать.
[indent] Дарклинг, задавая вопрос, надеется услышать четкий ответ. Честности он не ждет, всегда готовый ко лжи, но Женя и не думает юлить, когда отвечает. Это хорошо, потому что он может разбираться в хитросплетении ответов, умеет раскручивать клубок слов, только вот не всегда у него есть время и желание для этого. Его раздражает, когда вместо честного ответа пытаются угадать, как польстить ему - изгаляются, изощряются, лишь бы только не утратить его благоволения [иного шанса понравиться ведь не будет, дан только один и не больше!], не понимая, что лучшим способом сохранить его будет просто выполнять все, что он говорит. Все пытаются все усложнять, и то, что Женя ответила быстро и честно, сказав то, что первое пришло ей в голову и, по всей видимости, уже давно сидело в ее сердце, для Дарклинга становится приятным разнообразием. Он поощряет ее лаской, своим смехом и тем, что убаюкивает ее, продолжая этот легкий, почти ни к чему не обязывающий их разговор.
[indent] Через три дня Женя придет к нему, потому что не придти не сможет. Она теперь будет мчаться к нему при первой же возможности, потому что никто больше ее не выделит за ум, никто не скажет, что она может нечто большее, чем делать людей красивее, а после внимания короля, ей будет хотеться перекрыть чем-то эти тошнотворные воспоминания. Она будет приходить к нему и рассказывать все, что видит и слышит при дворе.
[indent] -Нет, кажется, не был, - отвечает Дарклинг, не запоминавший убранства прошлых королев, а заглядывать к нынешней у него повода не было. Он видит, во что притворился дворец, видит, как одевается королева Татьяна, и легко представляет, на что похожи ее покои. - Я был у короля, поэтому думаю, что у нее все еще хуже: у короля все так, как ты описала, у нее, скорее всего, этого в два, а то и в три раза больше, - а вот у графа Кузнецова все не так. Он хмыкает, вспоминая поместье и рассказывает Жене о том, что таким же все там было и пятьдесят лет назад. Он не говорит, что помнит как оно строилось и описывает ей лишь недавние события до тех пор, пока девушка рядом с ним не затихает, забывшись крепким сном.
Вы здесь » rave! [ depressover ] » завершённые эпизоды » a doll, and a servant, a pretty thing
