Я боюсь потерять её, Алекс.

Ей страшно. Она знает, что должна признаться Лене во всём [должна была сделать уже очень давно], но страх потерять её — сильнее. Стоит только подумать о признании, как в сознании всплывают слова Лилиан, сказанные как бы случайно: «Пока она не знает. Но однажды поймёт сама, и тогда она тебя возненавидит».

Кара ёжится от мысли, что Лена будет её ненавидеть.

Она может снести это от кого угодно — даже от родной сестры. Если бы Мон-Эл или Уинн возненавидели её, — она бы поняла и приняла это. Но не Лена… Кара думает, что в её жизни было достаточно боли и предательств, чтобы получить ещё один — в этот раз от лучшей подруги.

Она кусает губу.

Рано или поздно, думает она, ей придётся во всём признаться. Рано или поздно наступит момент, когда пути назад больше не будет, и она встанет перед выбором: позволить Лене узнать обо всём самой или рассказать ей.

Кара распускает волосы, собранные в хвост, и переодевается в костюм Супергёрл: тёмно-синие брюки, длинный красный плащ, ставший таким привычным, и прилегающая к груди гравюра дома, который она потеряла; символ, всегда хранящийся у самого сердца. Она должна быть на балконе офиса «Эл-Корп» менее чем через минуту, но для начала ей нужно успокоиться. Собраться с мыслями. И развеять, наконец, все сомнения.

«Она поймёт тебя, — говорит ей Алекс, хотя в голос её вовсе не звучит уверенно. — Если вы действительно близки так, как ты говоришь — она тебя поймёт. Это, конечно, не значит, что я считаю это хорошей идеей, но если тебе станет легче и ты перестанешь ходить с кислой миной, то сделай это. Просто расскажи».

Это ни черта не просто, — мысленно злится Кара и наконец делает глубокий вдох. Чтобы добраться до абсолютно любой точки в Нэшнл-Сити ей нужно не больше пары секунд, но она всё равно немного медлит, задерживаясь над крышами высотных зданий, вдыхая солёный ветер, дующий с океана и вслушиваясь в отзвуки чужих разговор. В здании прямо над ней громко ругаются соседи, которые не могут поделить сковородку; в южном парке громко лают собаки и смеются дети; в здании «Эл-Корп» работают кофемашины и стучат пальцами по клавиатурам, — так синхронно, словно печатают одно и то же.

Кара улыбается, представляя сосредоточенное лицо Лены, печатающей что-то на ноутбуке. Улыбка тут же исчезает, стоит ей только вспомнить, что она опаздывает и каким тяжёлым может быть разговор. Ещё раз вдохнув, она наконец отталкивается от воздуха, и уже в следующее мгновение оказывается на знакомом балконе. Лена у себя в кабинете, сидит спиной к ней, — но вздрагивает, когда стеклянная дверь с шумом отъезжает в сторону.

— Мисс Лютор, — улыбается Кара своей фирменной улыбкой Супергёрл. — Простите, что опоздала, были… неотложные дела. — Слегка отводит взгляд в сторону, делая вид, что изучает интерьер. В отличие от Кары, сама Супергёрл бывает в этом кабинете не так часто. — Кара Дэнверс передала мне, что вам нужны показания для нового костюма, так что вот, я готова. Можете обтыкать меня этими… жуткими датчиками и всё такое. — Она наигранно округляет глаза и тут же смеётся.

[nick]Kara Danvers[/nick][status]runnin' from my heart[/status][icon]http://forumupload.ru/uploads/000f/09/5e/8562/899027.png[/icon][sign]by sputnik[/sign][lzsm]<span>dc comics</span> <data><a href="оставить так">кара дэнверс, 24</a></data> :: жареный пельмешек.[/lzsm]

Кара пытается храбриться. Правда — пытается. Она упирает руки в бока, придавая своей позе уверенность, но на деле — пытается придать уверенности лишь себе. Внутри всё гремит и грохочет, готовое разразиться самой настоящей бурей, и Кара так чертовски боится сказать правду; она словно ступает по минному полю, которое вынуждает её действовать быстро, резко, опрометчиво, — и совершать ошибки. Она не хочет потерять Лену, это точно. Но она всё ещё помнит историю Кларка и Лекса…

Нет. Лена — не Лекс. В этом она убеждена на все сто.

Вот только Кара видит, как Лена смотрит на неё-Супергёрл и как она смотрит на неё-Кару, и это — два совершенно разных взгляда. На неё-Кару она смотрит с теплотой, нежностью, любовью. Её серые с зеленью глаза словно оживают, когда она говорит с Карой. Но когда она с Супергёрл… всё совершенно иначе. Отстранённо, холодно, далеко. Каре не нравится, когда Лена смотрит на неё так, — со скрытым недоверием, с принуждённой улыбкой, с робким неловким раздражением, которого словно стыдится сама, но ничего не может с ним поделать.

У Кары подкашиваются колени и дрожат руки от мысли, что, узнав правду, Лена будет смотреть на неё так, как сейчас, всегда. Что между ними разверзнется пропасть такая глубокая и непреодолимая, что сердце невольно сжимается от боли и нежелания. Эта мысль расщепляет на атомы, уничтожает её.

Кара не желает этого так сильно, что загоняет себя в тупик из противоречий. Если бы только существовала возможность оставить всё в тайне навсегда, — она бы воспользовалась ею. Эгоистично, но она не хочет причинять боль Лене. И она не хочет причинять боль себе, зная, предчувствуя, что Лена её не простит.

Кара открывает рот, пытаясь выдавить из себя хоть что-то, но в конечном итоге сдаётся и опускает голову с полуприкрытыми глазами, после чего наконец кивает.

— Это захватывающе, да? — спрашивает она, вставая рядом с Леной и вновь ощущая аромат её волос.

Это всегда ставило её в тупик. То, как она всегда замечала в Лене малейшие изменения, как кожа покрывалась мурашками от её прикосновений, а на щеках вспыхивал румянец. Она никогда не забудет истеричное, детское заявление Мон-Эла по поводу того, что она беспокоится Лене больше, чем о коим-либо другом в их команде (имея в виду себя, конечно же). И это то, что всегда её раздражало, почти что выводило из себя. Её забота о Лене и её мысли о Лене были главной рыбной костью в их с Мон-Элом отношениях.

«Но ты — пришелец, — всегда раздражённо думала Кара. — У тебя есть сила, ты можешь парить над землёй и убивать врагов одним ударом. Лену может убить даже простуда. Это нечестно — обвинять меня в том, что я переживаю за неё сильнее!»

— Мы можем… перейти на ты? Если ты, вы… не против, — сбивчиво бормочет, в очередной раз думая, какая же Лена, всё-таки, хрупкая. Настолько же хрупкая снаружи, как и внутри. И Кара так отчаянно хочет защитить её. Всегда хотела и была готова на всё ради этого, а теперь не может сделать того главного, что спасёт Лену от болит, потому что боится сама. — Особенно в преддверии такой, м-м-м, интимной ситуации, — шутит она, пытаясь разрядить обстановку. Напряжение, висящее между ней-Супергёрл и Леной, густеет и почти ощущается физически.

И это ещё один критерий, который она определённо не хочет в отношениях с Леной.

Когда они оказываются в лаборатории — Кара впечатленно приподнимает брови и оглядывается по сторонам.

— Ого, вау… — выдыхает она, почему-то не отпуская Лену. Даже корпорация «ДЭО» выглядит детской игрушкой по сравнению с лабораторией этой невыносимой женщины.

Кара невольно осматривает все эти полки, странные инструменты и мониторы. Задерживает взгляд на чём-то, подозрительно похожем на пилу, и слегка приподнимает брови.

Брейни пришёл бы в восторг, если бы увидел. Впрочем, может, он и видел. Они с Леной изредка встречались, чтобы просто поболтать, — ничего удивительного, наверняка у них есть много общих тем. И все эти ужасные с виду технологии.

Когда Кара только прибыла на Землю, та показалась ей плохо развитой; отстающей от Криптона — её родной планеты — в десятки раз. В школе она с лёгкостью выдавала домашние по физике и химии, затем без труда разобралась с компьютерами, что в те времена было новинкой. Теперь, глядя на все эти экраны и проводки, она думает, что совершенно не понимает, для чего они все предназначены — и вряд ли сможет в этом разобраться. Не то чтобы ей интересно. Но с того времени Земля сделала невероятный скачок в плане развития технологий, и Кара понятия не имеет, связано ли это с прибытием на Землю пришельцев, или же всё развивалось бы столь же стремительно и без них.

Земля эволюционировала, обогнав Криптон в десятки раз, но и Кара с того времени тоже сильно изменилась. Она больше не скучала по дому так сильно, почти забыла образы отца и матери, не помнила запаха криптонской кухни, и даже образ их дворца со временем померк и истлел в сознании. Теперь Земля — её дом. Вот почему она будет защищать её до последнего вздоха. Вот почему она не позволит случиться тому, что когда-то постигло её родную планету. Там у неё не было сил сражаться, но здесь эти силы есть, — и не важно, какой костюм она наденет, если её дому и её близким будет угрожать опасность.

— А… э-э-эм… — Кара замирает, опускает взгляд.

Сейчас — идеальный момент, чтобы признаться. Её горло дёргается, словно она собирается сказать что-то, но слова застревают где-то по пути от живота к языку, скручиваются там и замирают, кажется, навсегда. Сердце принимается биться быстрее, и она наверняка вспотела бы, если бы только умела потеть. Кара заламывает пальцы и нервно улыбается, бросая взгляд исподлобья на планшет.

Лена, похоже, понимает, что имени она так и не дождётся, а потому вводит стандартное «Супергёрл», — и Кара невольно выдыхает, понимая, что на мгновение действительно задержала дыхание.

— Я… Вообще, ты права. Нам не нужна еда, чтобы выжить. Наша физиология несколько… отличается от людской, но… Я люблю земную еду. Её вкус и аромат. Мне нравится горячий шоколад и… — Она хочет добавить, что ей нравятся бургеры, но замирает. Нет, это слишком очевидно, кажется. — Выпечку. Пончики и всё сладкое. Я та ещё сладкоежка. — Кара нервно смеётся, сжимая пальцами ткань плаща.

Она не может потерять Лену. Не сейчас.

И, к тому же, ей нужна защита от криптонита. Вряд ли Лена согласится делать костюм, если узнает правду. Вряд ли она вообще захочет заговорить с ней. Так что она скажет позже.

Решено.

Кара бросает взгляд на спортивный костюм, аккуратно сложенный в углу. Он выглядит идеально выглаженным и идеально белым, но отчего-то в нём совершенно не чувствуется уюта. Однажды Кара оставалась ночевать в пентхаусе Лены, и она помнит, с какой любовью та подбирала пижаму для неё. Это был жест заботы и дружеской любви, а здесь… Ей кажется, что она попала в лабораторию под наблюдение тысячи взглядов, что, в принципе, так и есть, вот только разница в том, что рядом с ней стоит Лена Лютор, и ощущать идущий от неё холод почти что невыносимо.

— Моё имя — Кара, — внезапно даже для самой себя выпаливает она, замирая на полпути к костюму. Кара широко распахивает глаза и в этот раз действительно задерживает дыхание, слыша биение собственного сердца так громко, что ей кажется, будто голова сейчас взорвётся.