Весна пришла.
Наконец-то наступила весна!
Для всей природы весной наступает пора обновления.
Тяжелый вздох раздается в комнате, затем короткое шуршание и небольшой кусок пергамента, оторванный от основной части, щелчком летит в угол. Какое расточительство. Джон отводит взгляд к небольшому окну у потолка. Оттуда лились яркие солнечные лучи, прямо на несколько уже раннее брошенных неаккуратных пергаментных шариков содержащих его позор. Мужчина недовольно дует губы и в задумчивости начинает почесывать пером себя по щетинистой бороде. Он давно не садился за написание писем и кажется, совершенно разучился это делать. После того, как он стал королем и вдобавок Эйгоном (все еще странно так себя называть), за него писали другие люди, а для, и без того редкой, личной переписки совсем не хватало времени, да и вспоминал он об этом когда уже задуты все свечи и усталость прошедшего дня тащила цепкими руками к перинам — в последнее время частая и единственная гостья, с кем он засыпал и просыпался.
В последнее время... Но мысль не находит логического окончания. Горький смешок. Даже нельзя сказать, что "с тех самых пор как он стал правителем у него дел невпроворот", у него давно так. Не всегда, но давно. Впрочем, сейчас не тот момент, чтобы углубляться в подобные мысли о прошлых днях. Сейчас нужно собраться и заполнить свою голову о нынешнем и о будущем, о благе других. А когда-то ему казалось, что после воскрешения, хотя правдивее говорить смерти, больше не останется тех неподъемных камней, что он так усердно складывал в свою долговую корзину крепленую к его спине. Спина, к слову, изогнутая зачерствелым чувством вины, так никогда и не выровнялась, так он и шел вперед, ведомый своей хворью, собирая все новые камни долга все в ту же корзину. Шел вперед и вел за собой других. И самое главное губил жизни на этом пути.
Нет. Нельзя. Призракам нет места в такой яркий день. А он может не только сражаться и нести смерть, он сможет принести мир Вестеросу и его людям. Он должен. Эти земли уже устали от постоянных междоусобиц как со стороны Островов, так и мелких склок знати по поводу наделов.
Джон откладывает перо и смотрит на свои ладони. Он чувствует как ноют его плечи (неужели столько сил уходит держать их ровно?), хотя тяжелее этого пера он не поднимал за весь день. Все что он делал, так это с самого утра следил за тем, чтобы к их отъезду все приготовления и сборы были закончены и ничего не было забыто. За два года это первая его настолько дальняя поездка и первый опыт в сборах. Он попросил поучаствовать в этом занятии, в том числе и написать письмо Сансе, оповестить сестру о своем прибытии. Джон на мгновение улыбнулся, вспомнив ту рыжую мелочь из детства, с вечно задранным носом к верху. Вот, с кем из детей Нэда у него не ладилось, так это именно с ней. Но уже сейчас, когда в чертах Северной Леди вряд ли угадаешь ту мелкую девчонку, а детские обиды с прошествием времени, затерялись в снегах долгой зимы, ему казалось её тогдашнее поведение милым. Ужасно несносным, но все же милым.
Джон снова резко нахмурился. Уставившись на прошлые письма от Сансы, он снова, не без труда, попытался отогнать мрачные мысли и приободриться. К нему пришло осознание того, что Санса очень быстро лишилась этой детскости, присущей многим при его дворе девушкам её возраста. Снова тяжелый вздох. Мужчина подтягивает к себе ближе надорванный пергамент, в ярких лучах солнца лист практически белый как снег.
Он был дома. Яркие лучи, но куда более холодный ветер. Родной запах. Джон улыбается, спешившись, почему-то в его душе нет другого места, которое где-то там отдавало бы таким же ощущением дома, чем Винтерфелл. Его представляют как короля, как Эйгона Таргариена и все окружающие смотрят на него как на короля, не удивительно, здесь уже куда меньше людей, которые его понять как бастарда или даже лорда-командующего Джона Сноу. Все приветствуют своего короля, но гордо дуют щеки — они независимый Север. Начинаются те самые игры. Все смотрят схожим между собой взглядом. Все, кроме Сансы. Она смотрит на него так же как и в последнюю их встречу — она видит в нем того самого Джона и поэтому, сам Джон не может отвести взгляда от неё.
— Ты выглядишь отлично, — он принимает кубок из рук Сансы и отпивает, вкус после долгого вечера уже едва ли различим, но сейчас в этом кубке был важен скорее хмель. — Спасибо. А ты даже лучше, чем я тебя запомнил, — Джон стыдится комплимента, поэтому парирует его неумело. Хотя ему приятно, что Санса считает его достойным нынешнего положения. Хотя бы вид у него соответствующий. Он улыбается слишком мягкой, но точно благодарной улыбкой, вместе с тем в его лице читается смятение. — Я не мог иначе, как только появилась возможность, я сразу же бежал сюда, пока никто не нашел мне других дел. — он замялся и сделал еще глоток. Звучал он не совсем бодро и по-королевски, скорее малодушно. И знал, что только усугубит ситуацию следующими словами, поэтому лицо его уже заранее было несчастным — Король оказывается во всем должен оглядываться на Совет. И самое смешное, что это единственный разумный способ правления. Сам человек вряд ли чего решит. — он опускает взгляд, чтоб вернуть его на лицо Сансы. Все же она права, как он не пытался снова примерить одежку простого Джона Сноу, он не мог в ней усидеть, это отражалось даже в его движениях. Они даже с его стороны казались ему шире и как повзрослевшим людям деревья из детства кажутся малыми, так и ему стены Малого Зала казались ниже, чем он их запомнил.
— Мы конечно дождемся всех гостей, но мне и так хорошо. Очень достойный прием, — тут он улыбнулся и кивнул, особенно довольный тем, что сказал, что им легко будет подождать неделю — мне даже достался ливерный пирог, знаю точно только для меня и готовили.
Он склонил голову в бок и снова взглянул, но куда более прямо, на Сансу. Её правильные черты лица, казалось сейчас словно сияли — улыбались даже её льдинки-глаза, но и было что-то за ними куда более знакомое, чем девичья улыбка. Он видел тень за ними, он даже знал как ощущается эта тень внутри. У него было такое же чувство ответственности, которое словно глухой паланкин держит тебя в темноте, пока ты движешься по жизни. Еще он заметил, как свободно у нее получается быть хозяйкой дома. Дома Старков. Но при этом не знал как похвалить её за это. Он боялся, что когда она узнает его цель визита, она все предыдущие слова вскоре воспримет как грубую лесть и тогда тон её переменится и никому от этого не будет хорошо.
— Я мало что знаю о Севере сейчас. По больше мере из твоих писем, но вижу, что ты не хуже моего справляешься. — ставя в шутку себя как пример правителя, он думает, благодаря выпивке, что он настолько остроумен, что впору его звать Эйгоном Остроумным.
— Наверное, ты уже и так догадалась, что без особой на то причины, я бы не смог к тебе попасть. Но люди устали от войны и они хотят что-то поменять. Поэтому им уже и на Север съездить не страшно. — решил он рубить с плеча. И моментально пошел на попятный. — Я искал другой вариант, правда. Я не то чтоб пришел к тебе с политикой, но самое главное, что у нас есть время все обсудить. — наверное все же рано, промелькнуло у него в голове и возникла пауза.
[icon]https://forumupload.ru/uploads/001b/13/b6/123/339990.jpg[/icon][nick]Jon Snow[/nick][status]white wolf[/status][lzsm]<span>asoiaf</span> <data><a href="оставить так">джон сноу, 24</a></data> :: лёгкой бывает только лёгкая дорога, тяжелая дорога всегда трудна[/lzsm]
